Потряслись дубов вершины;

         Вот повеял от долины

         Перелетный ветерок…

         Скачет по полю ездок:

         Борзый конь и ржет и пышет.

         Вдруг… идут… (Людмила слышит)

         На чугунное крыльцо…

         Тихо брякнуло кольцо…

         Тихим шепотом сказали…

         (Все в ней жилки задрожали.)

         То знакомый голос был,

         То ей милый говорил:

         «Спит иль нет моя Людмила?

         Помнит друга иль забыла?

         Весела иль слезы льет?

         Встань, жених тебя зовет». —

         «Ты ль? Откуда в час полночи?

          Ах! едва прискорбны очи

         Не потухнули от слез.

         Знать, тронулся царь небес

         Бедной девицы тоскою?

         Точно ль милый предо мною?

         Где же был? Какой судьбой

         Ты опять в стране родной?»

         «Близ Наревы дом мой тесный.

         Только месяц поднебесный

         Над долиною взойдет,

         Лишь полночный час пробьет —

         Мы коней своих седлаем,

         Темны кельи покидаем.

         Поздно я пустился в путь.

         Ты моя; моею будь…

         Чу! совы пустынной крики.

         Слышишь? Пенье, брачны лики.

         Слышишь? Борзый конь заржал.

         Едем, едем, час настал».

         «Переждем хоть время ночи;

         Ветер встал от полуночи;

         Хладно в поле, бор шумит;

         Месяц тучами закрыт». —

         «Ветер буйный перестанет:

         Стихнет бор, луна проглянет;

         Едем, нам сто верст езды.

         Слышишь? Конь грызет бразды,

         Бьет копытом с нетерпенья.

         Миг нам страшен замедленья;

         Краткий, краткий дан мне срок;

         Едем, едем, путь далек».