— Это навлекло бы ответственность и на вас.

— Да.

По выметенному и отшлифованному бетонному полу с одеревенелой правильностью скользили пары. Танцующие двигались с ветхозаветной грацией, как массовка в фильме.

— И что, по-вашему, мне теперь делать?

— Я не могу вам советовать.

— Вы не хотите.

— Нет. Я не хочу.

— Я бы бросил ее, если бы думал, что не в силах ее защитить.

— Думать можно все что угодно.

— То есть в том, что я в силах, вы сомневаетесь.

— Я думаю, что трудности могут превзойти ваши ожидания.

— И что же мне делать?

Слепой посидел помолчал. Потом сказал:

— Вы поймите. У меня нет уверенности. А дело это серьезное.

Он провел рукой по столешнице. Как будто разглаживает перед собой что-то невидимое.

— Вы хотите, чтобы я выдал вам некий секрет главного alcahuete . Обнажил бы перед вами какую-то его слабость. Но девушка как раз и есть эта его слабость.

— Как, по-вашему, мне следует поступить?

— Молить Господа.

— А-а.

— Вы будете это делать?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю.

— Вы неверующий?

— Не в этом дело.

— А, потому что девушка — mujerzuela ?

— Не знаю. Может быть.

Слепой посидел молча.

— Танцуют, — сказал он.

— Да.

— Это не причина.

— Что «не причина»?

— То, что она проститутка.

— Нет.

— А можете вы ее все-таки бросить? Честно.

— Не знаю.

— Если да, то вы бы сами не знали, о чем вам молиться.

— Нет. Если бы да, я бы и впрямь не знал, чего просить.

Слепой кивнул. Склонился вперед. Локтем оперся о стол, а лбом уткнулся в основание большого пальца, будто исповедник. Со стороны казалось, будто он увлеченно слушает музыку.

— Вы познакомились с ней еще до того, как она попала в «Белое озеро»? — спросил он.

— Я видел ее раньше. Да.

— В «Ла-Венаде»?

— Да.

— Как и он.

— Да. Наверное.

— Там все и началось.

— Да.

— Он cuchillero. Filero , как говорят в здешних местах. Тоже ведь своего рода квалификация. Серьезный человек.

— Я тоже человек серьезный.

— Разумеется. Если бы вы таким не были, не было бы и проблемы.

Джон-Грейди вгляделся в ничего не выражающее лицо напротив. Закрытое для мира ровно так же, как мир закрыт для него.

— Что вы хотите этим сказать?

— Абсолютно ничего.

— Он влюблен в нее?

— Да.

— Но может запросто ее убить?

— Да.

— Вона как.

— Вот так. Разрешите, я вам только вот что еще скажу. Ваша любовь напрочь лишена друзей. Вы думаете, что друзья есть, но их нет. Ни одного. Ей не сочувствует, может быть, даже Господь.

— А вы?

— Себя я не считаю. Если бы я мог видеть будущее, я бы вам сказал. Но я не могу.

— По-вашему, я дурак.

— Нет, я так не думаю.

— А если и думаете, то не скажете.

— Впрямую — нет, но лгать я бы не стал. Повторяю, я так не думаю. Мужчина всегда вправе пытаться завоевать свою любовь.

— Даже если это убьет его?

— Думаю, да.