Эльга содрогнулась. Потом сказала, вспоминая их собственное столкновение с хозяевами леса:

– Но тебе ведь тогда было уже… лет двадцать?

– Было, – Мистина кивнул. – Нам нужен паробок сильный, уверенный и знающий, с чем может столкнуться. Здесь даже не столько сила требуется, сколько… вежество.

– Они хотели, чтобы Дулебова рода, – напомнил Острогляд. – Есть у нас разве кто такой? Кроме меня, – хмыкнул он, поскольку был родом из тех полян, что пришли к Днепру с закатной стороны, а значит, тоже были Дулебовичами.

– Ну… вот он, – Мистина задумчиво указал на своего младшего брата.

– Это как? – нахмурилась Эльга, которая никак не могла связать сыновей Свенельда с Дулебом.

– Его мать была из Деревов. Она малым дитем в полон попала, вместе со своей матерью. Еще в ту, давнюю войну, при Олеге Вещем.

Изумление отразилось на всех лицах, не исключая и самого Люта. Разумеется, он знал, откуда его мать взялась на Свенельдовом дворе. Она там выросла, но ее мать, свою бабку, Лют в живых не застал, и ему никогда не приходило в голову, что ее происхождение из давних деревских пленников как-то связывает его с Дулебом.

У Эльги прояснилось лицо. Мистине она доверяла больше всех на свете, а Лют был в ее глазах почти тот же Мистина, только на семнадцать лет моложе.

Под устремленными на него десятками взглядом Лют медленно поднял брови, будто говоря: я? Он не был рад этой чести и не рвался вперед, но и отказываться, буде окажется избран, тоже не собирался. Повесть о давней победе Мистины над Князем-Медведем он знал и был не прочь совершить подвиг в том же роде.

– Не пойдет, – возразил Острогляд. – Он не отрок, у него две жены и у обеих скоро чада родятся. А для таких затей жених и невеста равны должны быть и друг для друга единственными, иначе не дадут боги удачи. Да и мать его… пусть бы она была прямая Дулебова правнучка – она же полонянка, да? Я вашей чести порочить не хочу, но из-за этого нам смогут потом отказать. Скажут…

Лют опустил голову. Острогляд был прав: его недавнее подневольное положение и звание сына челядинки давало повод признать его неподходящим для такого важного дела.

– Да и учился ли ты всему нужному? – добавил Острогляд. – Тебя отец мудростям разным обучал?

– Умею литры в скоты и куны пересчитывать, – усмехнулся Лют, пряча смущение за этой гордостью довольно редким умением.

– Здесь то не пригодится, – Острогляд тоже улыбнулся слегка. – Они там и слов таких не ведают.

– Но кто же у нас… – Эльга обвела глазами отроков.

Теперь она поняла, о чем ведет речь Острогляд. Бойкие отроки из окружения Святослава – Сфенкел, Болва, Игмор, Градимир и другие, – сами выросли в русских дружинах и не обучались тем умениям, которые могут понадобиться. Они знали, как отличить настоящий рейнский «корляг», сколько он может стоить, могли примерно описать, как добраться до Царьграда и даже до Гурганского моря… Но сейчас их окружал лесной, болотистый мир, требующий иных знаний…

Рассеянно скользя глазами по хорошо знакомым ей лицам, Эльга вспоминала, что знает о каждом. Варяги не годятся, ясное дело; а те, кто были русского рода, происходили из семей старых Олеговых и Ингваровых гридей и воспитание получили такое же, как сам Святослав.

Ее внимание вдруг привлекло какое-то сдержанное, но выразительное движение. Лют тайком подавал ей какой-то знак. Эльга вгляделась: многозначительно подняв брови, Свенельдич-младший украдкой тыкал пальцем в кого-то из тех, кто за недостатком места сидел на полу перед ним и Мистиной.