Подошли две Эльгины служанки. Деяна несла кринку, Ржанка – мешочек. Эльга вынула из мешочка серебряную чашу размером с две сложенные ладони – округлую, без подставки, вызолоченную изнутри, а снаружи покрытую чеканным варяжским узором. Деяна налила в чашу пива из кринки, и Эльга кивнула Велебу, приглашая подойти.

Они встали друг против друга у ворот городца, на самом высоком месте, откуда далеко было видно округу – ближний луг и дальний лес, куда предстояло идти. Эльга взглянула на восточный край неба, впитывая взором свет встающего солнца, потом опустила его в ярко-золотое нутро чаши.

– Вручаю тебе чашу сию, – двумя руками она подала чашу Велебу, – и силой рода моего, памятью Олега Вещего, мощью богов заклинаю: да пребудет с тобой удача! Да бегут враги от тебя, как нечистики от грома Перунова, да наградят тебя счастьем Заря-Зареница и мать сыра земля!

Она поднесла чашу к губам, потом подала Велебу; он принял и тоже приложился. Затем наклонился к Эльге, она взяла его двумя руками за голову и поцеловала в лоб. Удача божественной крови жила в ней от рождения и не раз уже сказывалась; ее долг княгини и матери состоял в том, чтобы наделить ею Велеба, будто сына.

Мистина подал ей шапку – обычную, четырехклинку, из синей шерсти на льняной подкладке, с простеньким узором по краю. Эльга сама сшила ее за вчерашний день, пожертвовав одной из своих легких накидок. Отроки, до любого возраста живущие при своем господине на правах «младших сыновей», летом шапок не носили, но теперь, когда Велеб готовился выступить как жених, шапка стала ему необходима. И Эльга изготовила ее сама, вкладывая в работу богини свою высокую удачу, как делала и для родного сына – Святослава.

– Вручаю тебе шапку сию и с тем наказ даю мой материнский – сыщи невесту и к нам ее приведи.

Велеб еще раз склонился к ней, и Эльга надела шапку ему на голову.

– Найди ее для нас, для Святослава, для руси, – шепнула она. – И может быть, со временем она станет для Киева тем, чем стала когда-то я.

Сердце ее сильно билось. Если все сложится, то нынче вечером она увидит ту, что займет ее место возле Святослава, а после ее смерти – сядет с ним на левую сторону престола.

– Помни, что я тебе говорила, – добавила княгиня. – Родом моим клянусь – так и будет.

Едва ли за всю жизнь свою Эльга давала клятвы какому-нибудь другому отроку. Но от этого слишком многое зависело сегодня.

– Я что смогу – сделаю, – ответил Велеб. В ровном голосе его звучала чистосердечная вера в себя без лишнего бахвальства, именно такая, какая требовалась. – А прочее как богам поглянется.

– Если им не поглянется, мы не станем тебя винить, – заверил его Мистина. – Мы сами выбрали тебя, и наша удача в ответе за исход.

Он хотел, чтобы паробок не брал на душу слишком много и спокойно делал свое дело.

Велеб благодарно поклонился им, приветливо кивнул Люту, взял у Ржанки котомку с припасами и ровным шагом двинулся вниз по склону холма. Они стояли, глядя ему вслед, пока одинокий путник не пересек луг и не скрылся на опушке.

Было самое время. От изб Хотимирля уже приближалась стая нарядных баб – Карислава собиралась готовить для требы и братчины обрядовые хлеба из первой муки нового урожая.

* * *

Первая часть пути никаких сложностей не представляла. Вчера Благожит собрал в обчине отроков-женихов и разъяснил, что им предстоит. Невеста, его загадочная, никем не виденная дочь, обретается в Невидье – священном урочище, где живут мудрые жены, посредницы между белым светом и Навью.