– Им следовало бы выбрать себе отца, который лучше разбирался бы в воспитании, – кисло проворчал Коуди.

– Какая глупость! Дети не могут выбирать себе отцов! – в полном замешательстве воскликнула Кэсси.

– Эти могут…

Девушка нахмурилась: смысл его слов был ей абсолютно непонятен. Кроме того, она интуитивно почувствовала, что Коуди почему то очень не по душе эта беседа и он замкнулся в себе.

– Может быть, тебе поговорить с ними? – все же рискнула спросить она, заранее зная, что он снова увильнет от откровенного ответа.

– Лучше я поговорю с тобой.

– О чем нам говорить? И потом ты же сам знаешь – через пять минут мы обязательно вцепимся друг Другу в глотку.

Коуди ничего не ответил. Под обжигающим взглядом его голубых глаз Кэсси затрепетала и покраснела. Неужели так будет всегда?

– Если ты не хочешь разговаривать, то есть гораздо более увлекательные и приятные вещи, которыми мы можем заняться.

Понимая, к чему он клонит, Кэсси резко поднялась.

– Послушай, Коуди… – начала она, и осеклась. Он словно окутывал ее теплом своего крепкого тела, а во взгляде было столько мужской страсти, откровенного призыва, что у нее прервалось дыхание и ослабели ноги.

Кэсси опустилась на стул, не в силах сдвинуться с места.

– Не уходи, – глухо произнес Коуди.

Теперь он смотрел на ее губы, которые уже однажды опьянили его своей мягкостью и чувственностью, готовностью к любви и обещанием жгучего наслаждения.

– Я хочу поцеловать тебя, Кэсси. Я собираюсь тебя сейчас поцеловать. И никакие твои просьбы меня не остановят.

Кэсси молчала, чувствуя себя во власти какой то неведомой силы, которая жила в ней самой и вот вот готова была толкнуть в бездну страсти. Почти не сознавая, что делает, Кэсси подняла лицо и, приоткрыв внезапно пересохшие губы, провела по ним языком. Щеки ее горели, тело налилось странной тяжестью. Ох, как же ей хотелось снова испытать прикосновение его дерзких и умелых губ! Почувствовав ее безмолвный призыв, Коуди застонал. Он изо всех сил сдерживался, пытаясь подавить неистовое желание грубо повалить ее на пол, стиснуть в своих объятиях и овладеть ею. Ее бесконечные отказы раздражали его и в то же время разжигали еще большую страсть. А теперь поведение Кэсси ясно говорило о том, что она не будет сопротивляться его поцелую. Это зародило в нем надежду. Его охватила нетерпеливая дрожь, когда он понял, что неожиданная уступчивость девушки означает открытое признание того, что она тоже хочет его. Эти легкие судороги, что пробегали по ее телу, эти нетерпеливые подергивания ее губ и трепет ее груди говорили яснее всяких слов…

– Милая… – выдохнул Коуди, горячими и сильными руками привлекая к себе Кэсси.

Со сдавленным стоном он приник к ее губам – так жаждущий припадает к источнику. Сначала поцелуй его не был нежным: Коуди буквально шел в наступление, мощно прорываясь языком сквозь ее полуоткрытые губы. Когда их языки соприкоснулись, он вздрогнул как от удара током. Губы его стали мягче, напор исчез, уступив место ласке. Кэсси подняла руки, и ее пальцы легонько взъерошили его блестящие длинные волосы. Прерывисто дыша, она прильнула к нему, отвечая на поцелуй со страстью, удивительной для такой невинной девушки.

Когда Коуди коснулся ее груди, Кэсси откинулась назад, пытаясь ускользнуть от его ласк и в то же время страстно желая их. Коуди нежно гладил горячие, трепещущие полушария, чуть сжимал их, слегка приподнимая кверху и испытывая непреодолимое желание влиться в них губами. Коуди прервал поцелуй и наклонил голову ниже. Он слышал, как гулко и неровно бьется ее сердце, словно у маленького обезумевшего зверька… Кэсси почувствовала теплую влажность его губ, ласкающих ее соски сквозь тонкую ткань блузки. Девушка замерла, пораженная охватившим ее пронзительным наслаждением.