— Ничего, я верю, что в конце концов все разрешится, — громко и весело сказал Андре. Тома улыбнулся:

— Дамбаллах — великий и могущественный бог, мосье.

Андре трудно было успокоиться и заснуть после всего увиденного и услышанного сегодняшней ночью, все чувства его были в смятении.

Затаив дыхание и прислушиваясь, он все еще мог различить отдаленную дробь барабанов — она доносилась теперь издалека, но Андре казалось, что эти быстрые удары пульсируют у него в мозгу.

И под эту неумолчную, все убыстрявшуюся дробь голос его дяди говорил с ним, открывая ему то, что он стремился узнать.

Все это казалось совершенно невероятным, невозможным, и все же он не мог дождаться, когда наступит день, не просто потому, что ему не терпелось проверить, правда ли то, что поведал ему голос, но потому, что он жаждал поскорее узнать, действительно ли та юная белая монахиня — Сона, которая откроет ему, где спрятано сокровище.

Андре встал рано, прежде чем Тома пришел будить его, и вышел на балкон, глядя вниз и наслаждаясь великолепием цветущего сада. Яркие, живые, искрящиеся краски восхитительных тропических цветов, кустов и деревьев вспыхивали, сменяя друг друга, словно в волшебном калейдоскопе.

Необычное чувство наполняло его — Андре казалось, что этой ночью он родился заново, и новые, свежие силы, жизнерадостность и отвага влились в его душу и тело, точно дарованные свыше.

Теплый влажный воздух больше не раздражал его, напротив, — взбадривал, побуждая действовать; Андре чувствовал, что он способен сейчас взобраться на самую высокую гору или плыть, опускаясь все глубже в морскую пучину, не ощущая при этом ни малейшей усталости.

Он прошел во дворик к колодцу, чтобы умыться; к тому времени, как Андре оделся, Тома как раз принес ему завтрак.

На импровизированном столике его уже ждали кофе и яйца.

— Спасибо, Тома, что ты взял меня на церемонию воду вчера ночью, — поблагодарил негра Андре. — Надеюсь, теперь-то черная магия «оуанги» Педро не сможет причинить нам зла?

— Дамбаллах защитит мосье, — ответил негр, и, глядя на его улыбающееся лицо, Андре почувствовал, как тот счастлив.

— Теперь я должен узнать, правда ли то, о чем поведал мне ночью Дамбаллах, — сказал Андре. — Приведи мою лошадь, я не могу больше ждать, я должен немедленно найти Сону.

Не говоря ни слова, Тома оседлал лошадь и с улыбкой смотрел на Андре, удаляющегося от него по тропинке.

Затем, не спеша собрав необходимые прутики и листья, он сделал из них магический знак Дамбаллаха, защищающий от злых сил, и установил его против колонны, с которой еще день назад свисала «оуанга» Педро.

Однако потом он подумал, что, если поддастся своему порыву и поступит так необдуманно, она может отказать ему, а девушку спрятать так далеко, что он никогда уже ее не увидит.

Разумнее все же соблюдать осторожность и не забывать, что и мать-игуменья и сама девушка видят в нем своего врага, ведь он — мужчина и притом мулат.

Андре привязал лошадь к тому же столбику, что и вчера, и пошел к церкви, размышляя, что ему делать дальше.

Дверь все так же была открыта.

Войдя, Андре увидел в алтаре фигуры двух женщин.

С внезапным волнением он заметил, что одна из них одета в белое, и хотя она стояла к нему спиной, он узнал девушку, которую видел в лесу.

Другая была намного старше ее, негритянка; на голове у нее были такие же плат и покрывало, как у матери-игуменьи.

Обе они рассматривали росписи. Андре услышал слова монахини в белом:

— Мне кажется, красочный слой начинает слегка шелушиться. Хорошо было бы получить материалы получше из Порт-о-Пренса.

— Кого же мы можем туда послать? — спросила пожилая монахиня.