Мика кивнул.

– У всех породнившихся такие; они называют свою одежду душекожей. Это кожа их змеев, сброшенная во время церемонии породнения; после этого змеероды носят её не снимая. Сила её никому не ведома. О, я сам видел, как душекожа отталкивает стрелу, пущенную с десяти ярдов, да так, что на хозяине и царапины не остаётся. Она защитит в самую суровую непогоду, как говорит Джура. И сколько мы знакомы, я ни разу ничего другого на ней не видел, – печально улыбнулся Илай. – А тот обломок копья, что она носит с собой, – это всё, что осталось от её родокопья после того, как Абсолом Шейл взял её в плен. Все змеероды вооружены родокопьями. Большая их часть вырезана из чёрной сосны, что растёт в глубине долин. Или из сосны метусалы, дерева-одиночки, которое можно увидеть только на вершинах самых высоких и неприступных скал.

Огромные змеи выбирают для своего змеерода самые прямые ветки. Прежде чем срубить их, змеи ещё на дереве закаляют их своим огненным дыханием, так, по крайней мере, рассказывают. Затем они обдирают кору, заостряют древко своими когтями и напитывают наконечник копья ядом из своих зубов: тот, кого ранит такое копьё, умирает медленной мучительной смертью. От оружия змееродов нет противоядия. Только другим родокопьём, накалённым добела дыханием змея, можно вытянуть яд и прижечь рану…

Илай поднял глаза.

– Весьма болезненная процедура, как ты уже знаешь, парень.

Он снова опустил взгляд и смотрел в самое сердце огня.

– Огромный змей и его змеерод – пожалуй, самый смертоносный союз во всей пустоши. Не родился ещё тот змеелов, который мог бы сравниться с ними, и, как по мне, так ни один мелкий головорез вроде Абсолома Шейла не сумел бы провернуть такое дело, не прибегни он к мошенничеству или чему-то в этом роде…

Вот я и назвал Абсолома Шейла лжецом прямо в глаза; он рассвирепел и потянулся за своим старым арбалетом. Но моя стрела была легче и быстрее, и я продырявил ему глаз ещё до того, как он успел прицелиться, не то что выстрелить. В логове поднялся шум, гам, и в этой суматохе мне удалось вывести оттуда Джуру.

Как я говорил, в то время я ловил змеев в водопадах, так что знал надёжное местечко, где мы вдвоём могли укрыться, пока всё не уляжется. Вот я и отвёл её в ту пещеру за водопадом в зелёной гавани, вдали от троп, по которым чаще всего бродят змееловы. Там я её выхаживал, и её красота и сила духа так меня за душу взяли, что до сих пор не отпускают. Конечно, она была благодарна за мою доброту и ответила мне взаимностью… – Он вздохнул. – Насколько могла.

Понимаешь, Мика, она – змеерод, и в ней всегда будет что-то, чего обычный змеелов вроде меня вовек не сможет постичь. Хоть я никогда не оставлял попыток…

Именно тогда, в пещере, я узнал, что на самом деле случилось с ней и с Азрой. Они повстречали Абсолома Шейла в землях долин, которые защищали. Видимо, он охотился там со своим чудовищным арбалетом на озёрных змеев. Она легко обезоружила его и под угрозой своего родокопья заставила молить о пощаде.

А потом… Она сделала то, о чём горько пожалела: она не послушала Азру и отпустила Абсолома Шейла. Джура всегда говорила, что ей не хватает того инстинкта убийцы, что делает змееродов такими грозными. Может, именно поэтому она такой прекрасный целитель… – размышлял он вслух. – В общем, она пощадила его, но с условием, что он оставит высокую страну и вернётся на равнины. Навсегда. Но обещание он не сдержал.

Вместо этого он отправился в глубокие подземные пещеры и там заключил сделку с одним контрабандистом, из кельдов…

Илай заметил, как у Мики удивлённо поползла вверх бровь.

– Кельды – это те, кто выбирает для жизни разные укромные места, где легче проворачивать всякие тёмные делишки, – объяснил он.