Пол продолжал любезно улыбаться, но слова Мэри оставил без ответа. Он был одет для пробежки, и в прежние времена обхватил бы Джулию за плечи и сказал: «Ступай переоденься. Я тебя подожду».

Но теперь он держался отчужденно. Даже не смотрел в ее сторону. Джулия облизнула губы и, повернувшись к Мэри, весело проговорила:

– Счастливого пути. До свиданья, Джимми. Пока, Пит.

Затем потрепала Конни по пухлой розовой щечке и улыбнулась, когда малышка вцепилась в ее палец и что то залопотала.

Краем глаза Джулия видела, как Пол спускается по ступенькам. Он был от нее в четырех футах. Но даже не остановившись и не удостоив ее взглядом, зашагал прочь.

Когда дверцы такси захлопнулись, Джулия посмотрела ему вслед.

– Пока! Счастливо! До свиданья, Джулия! – разом закричали Мэри, Питер и Джим.

– Счастливо! – Джулия энергично махала отъезжающему такси. – Прощай, – тихо проговорила она, понимая, что адресует это слово не Мэри, не Питеру, не Джиму и не Конни.

Он старался держаться от нее подальше. Даже улетел на Оркнейские острова, где провел несколько дней со своим братом биологом Томом. Затем отправился в Брайтон и весь уик энд рыбачил со своим братом банкиром Говардом.

И каждый раз, возвращаясь, он видел Джулию.

Она не избегала его. Улыбалась. Говорила «привет». Она смотрела на него своими большими серыми глазами – как и той ночью, когда они занимались любовью… И против собственной воли, он снова и снова хотел заниматься с ней этим.

Но еще больше он хотел совсем забыть о ней.

Когда Пол бывал дома, они встречались каждый день. Джулия выходила на свою террасу поливать цветы как раз тогда, когда он сидел во внутреннем садике. Она беседовала на крыльце с миссис Джоунз, которая жила выше. Вывешивала белье на дурацком крошечном балкончике, на котором обычно сушила то, что называла «интимными деталями», то есть трусики и лифчики.

Это сводило его с ума.

Пусть Пол больше не разговаривал с ней, пусть не сталкивался лицом к лицу, но он никак не мог избежать лицезрения развевающихся на ветру лифчиков.

Как то его взгляд приковала некая деталь персикового цвета, которую той ночью он стащил с нее. Пол едва не позвонил Джулии и не попросил прекратить шокировать соседей. К счастью, тут же одумался.

Но оставаться в саду больше не мог. Не такой уж жаркий сегодня выдался день. И совсем ни к чему было стоять тут и поливать кусты только потому, что об этом мирном занятии он мечтает всего больше, находясь вдали от дома.

Он займется этим позже. Когда возмутительное нижнее белье Джулии будет высушено, сложено и отправлено в шкаф.

Он избегал ее – других слов не подберешь. Не только не звонил ей и не заглядывал в ее квартиру, но и изменял маршрут, едва заметив Джулию. Нырял в двери магазинов, чтобы не столкнуться с ней. Описывал невообразимые круги, чтобы держаться от нее подальше.

Джулия же всегда принимала жизнь такой, какова она есть. Так она вела себя и сейчас. Шла навстречу, заметив его, и, когда Пол заскакивал в продуктовый магазин, чтобы скрыться, лишь проглатывала болезненный комок в горле и продолжала свой путь. Не переставала поливать цветы или развешивать белье, когда он появлялся в своем садике. Даже махала ему рукой или кричала: «Привет!» А когда Пол не замечал ее или делал вид, будто не слышит, говорила себе, что он все еще не пришел к окончательному решению.

И Джулия верила в это. Но она уже устала ждать.

Плохо было то, что она работала дома. Как легко стать объектом унижения, если ты, по всей видимости, только и делаешь, что сидишь и ждешь, чтобы тебя унизили, – даже если на самом деле занята проявкой, подбором реактивов или разработкой стратегии очередных съемок.

Ей необходимо было вырваться отсюда.