— А второй план? — поинтересовался Бартоломью.

Франсуа снова оглянулся, чем вызвал немалое раздражение у собеседника.

— Ни много ни мало, банк, — с восторгом в голосе произнес Франсуа, особо выделив последнее слово.

Бартоломью от удивления оторопел.

— Банк Англии? Да вы что, с ума сошли… Это же безумие!

Франсуа снисходительно пожал плечами.

— Так решил комитет, и это не обсуждается, — сказал он. Потом отрывисто произнес: — Au revoir, — и с элегантным коротким поклоном удалился.

Если Бартоломью и раньше хотел порвать с Красной сотней, теперь это желание возросло тысячекратно. Всякое сомнение, если таковое существовало, всякое зазрение совести — в один миг все это исчезло. Он посмотрел на часы и поспешил по своим делам.

Путь его лежал в Красный зал ресторана гостиницы «Ларбоун». Там он нашел довольно уединенный свободный столик и заказал вина. Официант оказался на удивление разговорчивым. Он почтительно стоял рядом с клиентом, о чем-то вежливо с ним беседуя, да так долго, что это не осталось незамеченным остальными работниками заведения. «Что у этих двоих может быть общего? Наверное, соседи или встречались где-нибудь на скачках», — подумали они.

Говорил официант:

— …Насчет «Грондовича» я сомневаюсь, но посольство и капитан будут поставлены в известность… Когда уезжаете?

— Как только смогу, — ответил Бартоломью.

Официант кивнул и салфеткой смахнул со стола сигаретный пепел.

— А женщина из Граца? — спросил он.

Бартоломью неопределенно повел рукой.

— Почему нет? — проронил официант, устремив взгляд в окно. — Почему бы вам не взять ее с собой?

Бартоломью уже приходила в голову подобная мысль, но он так и не решился развить ее… Даже в качестве допущения.

— Она очень красивая, и, как мне показалось, ей не безразлично ваше внимание… Такие женщины, как она, имеют склонность к мужчинам вашего типа. И откровенно говоря, мы были бы рады избавиться от нее… навсегда.

Господин Меншиков не был жестоким человеком, но последнее слово он произнес достаточно твердо. Меншиков уже слишком много лет был правой рукой главы охранного отделения, чтобы испытывать какие бы то ни было чувства или сомнения, когда речь заходила о борьбе с заговорщиками.

— Однажды мы взяли ее, — задумчиво продолжил он. — Ее хотели упрятать в Петропавловскую крепость, но я не позволил им этого сделать. Кажется, она была благодарна мне за это… Мне даже показалось, что в ней проснулось что-то человеческое… Но все это в прошлом.

Заплатив за вино, Бартоломью для вида протянул фальшивому официанту чаевые, и тут ему вспомнилось, что Меншикова считают миллионером.

— Ваша сдача, месье, — с серьезным видом произнес Меншиков и протянул несколько медяков и две аккуратно сложенные банкноты по сто фунтов. Он всегда платил наличными. Бартоломью небрежно сунул деньги в карман.

— Всего доброго, — громко произнес он.

— Au revoir, m’sieur, et bon voyage, — ответил официант.

Глава VI

Принцесса революции

У женщины из Граца было трепетное сердце, но Бартоломью она показалась ледяной скульптурой, начисто лишенной каких-либо чувств, холодной красавицей, которая неподвижно сидела на стуле с высокой прямой спинкой и со спокойным удивлением взирала на него.