Сущая малость, не правда ли? И он, Кеннет, может предоставить ей и то, и другое. Да, но какой ценой?

Кеннет долго разглядывал бесцеремонную девицу, а затем раздраженно сбросил со своей подушки ярко рыжий локон.

– Чур, ты держишься своей половины койки, а я – своей, – предупредил он. – Иначе будешь спать на полу.

– Как скажешь, – сонно пробормотала она, сворачиваясь под одеялом клубочком.

Но сколько бы Кеннет не вжимался в стенку, упругие ягодицы девушки дерзко упирались ему в бедро. Он замер неподвижно, опасаясь пошевелиться, едва осмеливаясь дышать.

Ночь с женщиной обычно означает несколько часов возбуждения и страсти, а затем накатывает блаженная истома. Сейчас же он оказался под одним одеялом с закутанной до ушей эскимоской, для которой он, Кеннет Лэверок, – источник тепла наподобие электрообогревателя!

Кеннет понятия не имел, сколько пролежал, не смыкая глаз, знал лишь, что Шатти давно заснула. Во сне девушка опять придвинулась к нему вплотную – рыжие локоны защекотали ему нос. Тишину в каюте нарушало лишь ее ровное, спокойное дыхание. Кеннет честно попытался уснуть, но стоило ему смежить веки, как в воображении оживал рой непрошеных фантазий.

Он живо представлял, как раздевает гостью, сбрасывая на пол ее одежду слой за слоем, затем привлекает девушку к себе, и жар их разгоряченных тел возбуждает и дразнит, хотя и не является уже насущной необходимостью…

Ногу свело судорогой, и Кеннет тихонько застонал. Единственный способ потянуть мышцы – это перебросить ногу через ее бедро. Так он и поступил. И лишь мгновением позже осознал, чего ему стоило это минутное облегчение.

Теперь он прижимался к девушке всем телом, и возбуждение его достигло апогея. Тихо выругавшись, Кеннет отодвинулся – и натолкнулся на стену. Свободного места между ним и досками уже не осталось.

Злополучному хозяину шхуны оставалось лишь одно, и мысль эта возмущала его до глубины души. Он осторожно перебрался через спящую девушку, спрыгнул с койки, поспешно натянул джинсы – и негодующе воззрился на гостью, что расположилась на его законном месте, точно у себя дома. Пока девица здесь, глаз ему не сомкнуть – это ясно, как дважды два – четыре. Кеннет в сердцах прикинул, не отнести ли нахалку обратно в ее каюту, но передумал: она такой шум поднимет, что только держись Так что Лэверок тихо выскользнул за дверь, отправился в каюту для экипажа и кое как устроился под колючим шерстяным одеялом. Койки здесь действительно были неудобные. Места они занимают немного, так что на них и не потянешься толком, особенно если ростом ты под шесть футов.

Кеннет скрестил руки на груди и мрачно уставился в потолок. Что за безумие на него нашло, какого черта он пригласил на шхуну эту настырную девицу? Он же с первого взгляда понял: с такой неприятностей не оберешься!

Выкладывает без колебаний все, что у нее на уме, даже не задумываясь, что может ненароком обидеть собеседника! Ведет себя так, словно он, Кеннет, – виновник всех ее бед, растравляет в нем угрызения совести, а потом вертит им как хочет! И ведь хватило же наглости, как ни в чем не бывало забраться к нему в постель!

Да уж, надо признать, что Шатти Арран совсем не похожа на прочих женщин. Эта девица строит свою жизнь по совершенно иным законам и правилам. Или, может быть, правил она вообще не признает – этим то и отличается от других. Как бы то ни было, Кеннет чувствовал, что заинтригован. Несомненно, он очарован красотой Шатти, ее изумрудными глазами и алебастровой кожей, но личность, скрывающаяся за привлекательной внешностью, завораживает его еще сильнее.

Завтра он встанет на рассвете и подыщет ей жилье. Даже если придется заплатить за неделю другую в местном мотеле, дело того стоит. Шатти Арран ворвалась в его жизнь и нарушила столь тщательно создаваемое им равновесие.