– Но с какой стати?

– Да я же тебе рассказывал: мама его бросила. Отец от этого удара так и не оправился. – Кеннет положил тетрадь на стол. – Я вот на досуге пытался вспомнить все эти истории – так, как они звучали в устах отца. Даже подумывал издать их в виде сборника и подарить сестрам.

– А мама вам пишет? – не сдержала любопытства Шатти.

Кеннет пожал плечами.

– Отец сказал, что она погибла в автокатастрофе год спустя после того, как ушла из семьи.

Но Минвана так в эту историю и не поверила и Джанетт запретила верить. Боюсь, девочки до сих пор ждут, что вот однажды откроется дверь – и мама вернется. А я был слишком мал, чтобы понять происходящее. Запомнил только одно: сегодня мама есть, а завтра ее уже нет.

– И ты ее совсем не помнишь?

Кеннет удрученно покачал головой.

– Вроде бы у нее были длинные волосы, черные как вороново крыло. – Он задумчиво тряхнул собственной иссиня черной гривой. – Но не уверен, сам ли помню, или это Минвана мне рассказала. Фотографий в доме не было. Помню еще подвеску с голубком… Когда мама сажала меня к себе на колени, я всегда тянулся к этой штуке и играл с нею.

Шатти помолчала, уже отчасти жалея, что затронула тему, явно болезненную для Кеннета.

– Знаешь, я могла бы помочь тебе и с этой книгой, – от всей души предложила она.

Кеннет запихнул тетрадь на полку между книг и отрицательно покачал головой.

– Да ерунда все это. Время жалко тратить.

– А расскажи мне какую нибудь историю, – попросила девушка.

Обдумав ее просьбу, Кеннет затем с серьезным видом кивнул.

– Ну хорошо.

Он откинулся к стене, сцепил руки на коленях и задумчиво уставился в пространство: видимо, вспоминал наиболее подходящий сюжет.

Шатти устроилась рядом и приготовилась внимательно слушать.

– Жил был на свете один добрый и смелый юноша по имени Дермот Лэверок, который по собственной доверчивости забрел однажды в башню к страхолюдной ведьме по имени Элисон Грос, – задушевным тоном начал Кеннет. – И конечно же ведьма принялась соблазнять красивого юношу всеми доступными ей способами.

А надо сказать, что все представители клана Лэверок были как на подбор хороши собой. Она предлагала гостю дорогие подарки: и пурпурный плащ, и шелковую рубашку, по вороту расшитую жемчугом, и золотую чашу. Однако Дермот гордо отказывался, ведь любовь чужда принуждению и вовеки не бывало, чтобы герой из клана Лэвероков продавался за богатую одежду или блестящие побрякушки. Тогда ведьма трижды повернулась кругом, протрубила в рог и произнесла заклинание. И когда в башне умолкли отзвуки эха, на месте статного красавца извивался отвратительный змей – это Элисон Грос не простила обиды и наложила на героя страшное заклятие.

С тех пор каждое полнолуние приходит она в лес и спрашивает Дермота, не передумал ли он.

И всякий раз Дермот Лэверок, даже в безобразном обличье, гордо отвергает ее домогательства, предпочитая свою жалкую участь необходимости целоваться с ведьмой…

– А мораль сей истории проста: не забредай по пьяни в чужие замки, а то того и гляди ведьму повстречаешь! – усмехнулась Шатти. – История не нова, знаешь ли. Моему вниманию представлена шотландская баллада, известная в единственном варианте, записанном в конце восемнадцатого века профессором Скоттом из Абердинского университета со слов миссис Браун из Фолкленда. Манускрипт Джеймисона – Брауна, библиотека Эдинбургского университета, – нараспев произнесла девушка, подделываясь под менторские интонации профессора, вешающего с кафедры. И, не удержавшись от искушения, тихонько напела:

Прочь, ведьма! Убирайся прочь!

Других на удочку лови!

Ни через год, ни в эту ночь

Не купишь ты моей любви!

– Отличное, однако, образование обеспечивают захолустные колледжи! – не без ехидства заметил Кеннет, поднимаясь с койки и выходя из каюты.