– Мой золотой? – возмутился Иван, – кто?

    – Вакула. Очень он обиделся, когда понял, что ты ему государственное имущество внаглую впариваешь, ну и приголубил тебя молотом. Тут-то мы тебя и взяли.

    – А-а-а… то-то думаю, что у меня здесь чешется? – Иван осторожно ощупал шишку на затылке.

    Воевода сочувственно посмотрел на дурачка.

    – Но самое главное не это, Ванюша. Как ты до жизни такой докатился, что с оборотнем связался? Дружбу с ним завел?

    – Каким оборотнем?

    – А вот рядом с тобой сидит, это кто?

    – Собачка моя, – Иван подтянул за цепь волка поближе, и по хозяйски потрепал его по холке, – никому не отдам.

    – И какой породы твоя собачка?

    – Лайка, – ляпнул первое, что пришло в голову Ванюша.

    Волк простонал что-то типа: «Ой, дура-а-ак…» и попытался загнуть хвост крючком.

    – А с чего ты взял, что это лайка?

    – Потому что лает, – сердито огрызнулся Иван, – а иногда и тявкает, – и для убедительности наступил свой «собачке» на так и не согнувшийся хвост, в надежде вызвать нужную реакцию.

    Черногор вместо тявканья выдал такой великолепный вой вперемешку с отборным матом, что все присутствующие даже заслушались.

    – Вот так мы его и опознали, – с удовольствием сообщил Ивану воевода, – ты когда упал, там, у тюрьмы, он еще и не такие перлы выдавал, пока мы тебя в оборот брали.

    – Почему?

    – Так ты ж на него упал. Кстати, где ты его нашел?

    – В лесу, – буркнул Иван, – как увидел, сразу понял, по мне собачка. Буду с ней на медведя ходить, стадо мое заставлю охранять…

    – Какое стадо! У вас же одна коровенка на троих! Нам Вакула много чего про тебя и твою семью рассказал.

    Волк сел на хвост, тяжело вздохнул.

    – Да хватит тебе Ваня, раскололи нас…

    – Вот это другой разговор, – обрадовался воевода, – радуйся Иван, что казнь вашу отложили…

    – А почему отложили? – непочтительно перебил его Ванюша.

    – Так столб-то ты погнул! Пока его теперь по новой перекуют, да обратно на место поставят! В том-то и счастье твое. А заодно и твое, – повернулся воевода к волку. – Недаром говорят, дуракам везет. Заинтересовались вами очень серьезные люди. Ежели договоритесь, есть шанс помилование заработать. – Воевода повернулся к палачу, – зови. Все пока сходится. Кандидатура подходящая. Дурак дураком…

    Серьезные люди стояли, похоже, тут же, рядом, под дверью, так как, не дожидаясь зова, вошли в узилище.

    – Оставьте нас одних.

    – Мы вас за дверкой подождем, – многозначительно сказал воевода, – на всякий случай.

    Серьезные люди не возражали. Палач с воеводой покинули камеру, прикрыв за собой дверь. Иван с Черногором с любопытством уставились на четырех монахов в черных рясах с огромными серебряными крестами, болтавшимися на массивных золотых цепях где-то в районе пухлых животов.

    – Ну, здравствуй, Ванюша, раб божий, – зашевелил один из них черной лопатой аккуратно подстриженной бороды.