— Да, — тихо подтвердила Тамара.

— А теперь смотри, — в упоении продолжил Леонид. — Вот с этой я начну… потом эта, эта и эта. А закончу этим. Мне хотелось бы сделать так, чтобы к концу мужчина думал уже не о женщине, а о себе. Пускай ему будет больно, но он узнает правду.

Тамара видела, в каком порядке Леонид пытается расположить снимки. Чем дальше, тем яснее в них проступал присущий творчеству Леонида сарказм, а Катюша из невинного существа постепенно превращалась в расчетливую самку, знающую, как добиться своего от любого мужчины. И тут с непреложной очевидностью пронзила мысль — Леонид не смог бы сделать такие фотографии, не захотев своей модели. Нет, хуже — не получив ее. Тамара слишком хорошо знала его, чтобы сомневаться.

— Она твоя любовница, Леонид.

— Тамарочка, ну, нельзя быть такой ревнивой! Если я снимаю девочку обнаженной, это еще не значит, что…

— Вот эти сделаны до, а эти после, — прервала его Тамара. — Я вижу, Леонид.

Он вздохнул.

— Ты сама отказалась мне позировать, Тамара.

— Вот так? — Тамара с ненавистью глянула на Катюшу, сосредоточенно облизывающую язычком блестящие губки.

— Ну, что ты, — изумился Леонид. — Тебе это совершенно бы не подошло. Тебя надо снимать… — он задумался. — Снимать так, будто ты об этом не знаешь. Витаешь в облаках, как обычно, и не замечаешь наших грешных взглядов. Это получилось бы здорово…

— Ты… ты еще можешь об этом говорить! — почти закричала Тамара. — После того, что ты сделал вчера!

— Но, Тамара… я же сто раз тебе объяснял, и мне казалось, ты поняла. Это ерунда, случайность. Ты ведь прощала меня раньше.

— Раньше я не знала, с кем, и мне было легче, — в отчаянии произнесла Тамара. — Ты говорил, тебе все равно, та или другая, тебе была важна просто женщина. Но сейчас это не так. По этим фотографиям все видно, Леонид. Ты нестерпимо ее хотел… знал, какая она, и хотел именно ее и именно нестерпимо. А вот здесь у нее взгляд удовлетворенной собственницы… она получила все. Ты предал меня ради нее, я знаю. Ты можешь, глядя мне в глаза, сказать "нет"?

Леонид, вздрогнув, произнес куда-то в сторону:

— Ты почти неделю не ночевала дома.

— Я не могу больше, Леонид. Все. У меня нет больше сил. Нам не надо было жить вместе, мы слишком разные. Я ухожу.

— Это нервы, Тамарочка. Я понимаю, тебе тяжело. Не спишь ночами из-за матери, да еще я некстати дурю. Успокойся, родная, приди в себя.

Леонид нежно обнял Тамару, но она представила собственную постель, где совсем недавно лежала другая, и с отвращением вырвалась. Пусть это нервы, но остаться было невозможно…

— Тебе нужны деньги, — выслушав подругу, вдруг заявила Люська. Тамара, ожидавшая фразы: "Разве я тебя не предупреждала?" — удивленно вскинула брови, а Люська деловито продолжила: — Причем деньги нужны быстро. Что-то я одолжу, но много, к сожалению, не получится. Коля у меня под пятой, но с его прижимистостью даже я не могу справиться. Мы сейчас копим на новую спальню, и этот куркуль каждое воскресенье с восторгом пересчитывает купюры. Я зажилю часть денег, которые он дает на хозяйство, но тебе в нынешнем положении будет недостаточно. Да, еще вариант! Куплю себе что-нибудь в секонд-хэнде, а Коле скажу, что купила в бутике. Он поругается, но деньги отстегнет.

— Люська, почему ты такая хорошая? — спросила Тамара.

— Это ты на меня плохо действуешь, с остальными я нормальная, — бодро объяснила Люська.