|
Внутри висел крючок, и на этом крючке была куртка Клинта. Шок был силен, боль — ещё сильнее, но всё это не шло ни в какое сравнение со стыдом. Как можно было этого не понимать? А осознав всё, очнувшись в реальном мире, как можно жить дальше и не вопить от ужаса? Если не открытие того факта, что у твоего мужа — мужчины, которого ты видела каждый день, отца твоего ребенка — имелась дочь, о которой он никогда не упоминал, не способно вызвать этот вопль, то что же, тогда, способно? Вместо этого, она пожелала ему хорошего дня и легла.
Усталость, наконец, дала о себе знать, отгоняя прочь все тревоги. Она засыпала и это было хорошо. После пяти или шести часов сна всё покажется намного проще, она успокоится, сможет поговорить с ним. Может, даже, Клинт сможет всё объяснить. Это, ведь, его работа, разве, нет? Разбирать беспорядок. Ну, она, конечно, устроила непревзойденный бардак! Ей виделись кошачьи наполнители вдоль дороги, кошачье дерьмо и наполнители на баскетбольной площадке, где девочка, по имени Шейла, пытаясь остановить защитника, упала головой прямо в кучу. По её щеке скользнула слеза, она вздохнула, проваливаясь в спасительный сон. Что-то коснулось её лица. То ли прядь волос, то ли выпавшая из подушки пушинка. Она смахнула её, всё глубже и глубже погружаясь в сон, когда, внезапно, зазвонил телефон, висевший на поясе, который валялся на крышке кедрового сундука у края кровати. Лила открыла глаза и села. Прядь волос, или что там это было, прилипла к щеке. Если это Клинт… Она взяла телефон и посмотрела на экран. Не Клинт. На экране было только одно слово: «база». На часах 7:57 утра. Лила ответила на звонок. — Шериф? Лила? Вы проснулись? — Нет, Линни, это всё сон. — Кажется, у нас очень большая проблема. Линни была собранной и серьезной. Лила не раз ей указывала, но, иногда всё же у неё прорезался этот говор, и она говорила не «кажется, у нас очень большая проблема», а «кажись». Это означало только одно — Линни была взволнованна. Лила несколько раз моргнула, просыпаясь окончательно. — Звонившая сообщила о нескольких убийствах рядом с лесопилкой Адамса. Может она, конечно, всё выдумала, или ошиблась, или у неё глюки, но там, определенно, что-то громыхнуло. Вы, разве, не слышали? — Нет. Рассказывай, что, там, у тебя? — Могу проиграть разговор… — Не надо. Так рассказывай. Линни рассказала об обкуренной девке, двух убитых, продавщице косметики, взрыве, дыме. — Кого послала? — Четвертую. Терри и Роджера. Согласно последнему докладу, они в километре от места. — Ладно. Хорошо. — Вы… — Выезжаю.
Она была уже на полпути к внедорожнику, когда заметила, как на неё таращился Антон Дубчек. Он был без рубашки, штаны плотно обтягивали бёдра. Складывалось впечатление, будто он пришел на кастинг для майского разворота календаря «Чиппендейла». Он стоял возле кузова своего грузовика и чистил инструмент. «Чистка бассейнов от Антона» — было написано на борту машины флорентийским шрифтом. — Чего уставился? — Утро замечательное, — отозвался Антон и улыбнулся лучезарной улыбкой, которая, наверное, сводила с ума всех официанток во всех барах трех ближайших округов. Лила посмотрела вниз и заметила, что не застегнула рубашку. Белоснежный лифчик под рубашкой, конечно, демонстрировал меньше, чем оба её купальника, но у мужчин была какая-то фиксация на женском нижнем белье. Когда они видели женщину в лифчике, у них были такие лица, будто они выиграли 50 баксов в пятидолларовую лотерею. Блин, Мадонна в своё время на этом карьеру сделала. Причём, задолго до рождения Антона. |
