Он вернулся в тот момент, когда Эви «Вам никогда не произнести моё настоящее имя» Блэк фотографировали для личного дела. Дон Питерс кинул ей на руки постельные принадлежности.

— Ты, гляжу, от меня прёшься, милочка. Смотри в штанишки не навали.

Хикс зло посмотрел на него, но удержал свой исколотый новокаином рот на замке. Клинт, же, уставший от выходок офицера Питерса, сказал:

— Завязывай, нахер.

Питерс дернул головой.

— Не указывай мне…

— Хочешь, напишу рапорт о происшествии, — ответил Клинт. — Ничем не обоснованное неадекватное поведение. Выбирай.

Питерс бросил на него оскорбленный взгляд и спросил:

— Раз уж, она под вашим началом, куда её вести?

— Камера А-10.

— Идём, — обратился к Эви Питерс. — У тебя будет номер-люкс. Повезло.

Клинт наблюдал, как они уходят. Эви с руками, полными белья и Питерс, почти вплотную к ней. Он следил за тем, чтобы Питерс не принялся её лапать. Но он не станет, потому что знает, что за ним наблюдают.

Лила, конечно, и раньше уставала, но уже не помнила, чтобы так сильно. Со школьных уроков о здоровье она помнила, что у длительного бодрствования были последствия: замедление рефлексов и мыслительной деятельности, раздражительность. И ни одного упоминания о потере кратковременной памяти. Она оказалась способна вспомнить то, что было в школе, но напрочь забыла, что нужно делать сейчас. Сегодня.

Она остановилась на парковке кафе «Олимпия» (у входной двери висел рекламный слоган: «остановись, милок, отведай наш яичный пирог»), заглушила двигатель, вышла из машины и сделала несколько глубоких вдохов, наполняя легкие и сосуды кислородом. Немного помогло. Она сунулась в салон, взяла микрофон рации и, только, затем поняла, что разговор этот — не для посторонних ушей. Она убрала рацию и достала с пояса телефон. После чего, набрала один из дюжины номеров, которые держала на быстром наборе.

— Линни, как там дела?

— Нормально. Прошлой ночью спала часов семь, что чуть больше, чем обычно. Так что, всё хорошо. Переживаю за вас.

— Я в порядке, не переживай, — её речь прервалась протяжным зевком, который, учитывая её слова, прозвучал, довольно забавно, но она не обратила на него внимания. — У меня, тоже, всё хорошо.

— Правда? Сколько вы, уже, не спите?

— Не знаю, часов 18–19, - и, прерывая дальнейшие переживания Линни: — Прикорнула ночью ненадолго. — Ложь сама сорвалась с языка. Была какая-то сказка, где говорилось о том, что ложь вела к другой лжи, а в итоге, человек превращался в попугая, но мозг Лилы не был способен выудить её название. — Не про меня сейчас. Как дела с Тиффани как-её-там из трейлера? Её отвезли в больницу?

— Да. Слава богу, её привезли рано, — Линни понизила голос. — В больнице сейчас просто дурдом.

— Где сейчас Роджер и Терри?

Ответ Линни ошеломил Лилу.

— Ну… они ждали помощника прокурора, тот так и не приехал, так что, они поехали домой, проведать жён…

— Они, что, уехали с места преступления? — на секунду ею овладел гнев, но он быстро рассеялся под напором осознания причин такого поступка. Вероятно, помощник не приехал потому же, почему уехали Роджер и Терри — проведать жену. Дурдом творился не только в госпитале св. Терезы. Он повсюду.

— Да знаю я, знаю, Лила.