Затем, он отступил в сторону, туда, где у камеры наблюдения была «мертвая зона», схватил Ри за рубашку и сунул пальцы за лямку спортивного лифчика. Он втолкнул её в комнату для свиданий, отчего Ри полетела вперед и была вынуждена схватиться за автомат для выдачи шоколадок, чтобы не упасть.

— Ладно, ладно!

— Ладно, что?

— Ладно, офицер Питерс!

— Не нужно нас принуждать, — сказала Джанет. — Это неправильно.

Дон Питерс закатил глаза.

— Выпендривайся перед кем-нибудь другим. Завтра день свиданий, а здесь свинарник.

Джанет так не казалось. По её мнению, помещение было в порядке. Но, если человек в форме сказал, что тут свинарник, значит, тут свинарник. Именно так работали все исправительные учреждения и Дулинг исключением не был. Наверное, так жил весь мир.

— Вы тут всё вычистите от пола до потолка, каждую щель, а я за вами прослежу.

Он указал пальцем на ведро с губками.

— Ты, Демпсер, берешь чистящий порошок, а госпожа Это-Неправильно берется за швабру и оттираете всё так, чтобы я с него есть мог.

«Я бы покормила тебя с этого пола» — подумала Джанет, однако, молча взяла ведро со шваброй. Ей совсем не нужны отметки о нарушении режима. Если она их получит, о свидании с сестрой и сыном в выходные можно будет забыть. Они ездили издалека и она восхищалась тем, что Бобби никогда не жаловался. Головная боль усилилась, ей был нужен только аспирин и подушка.

Ри порылась в ведре с моющими средствами, выбрала спрей с жидким мылом и губку.

— Решила нанюхаться, а, Демпсер? Побрызгать себе в нос и заторчать?

— Нет, — ответила Ри.

— Тебе нравится, торчать, да?

— Нет.

— Нет, что?

— Нет, офицер Питерс.

Ри принялась натирать стол. Джанет наполнила ведро в раковине, намочила тряпку, выжала её и занялась полом. Через решетчатое окно она видела, как по Вест Левин туда-сюда ездили машины, люди торопились на работу, домой, на обед, ещё куда-то.

— Иди сюда, Сорли, — сказал Питерс. Он стоял между автоматами с шоколадками и газировкой. Там, тоже, была «мертвая зона» для камер, где зэчки обычно обменивались таблетками, куревом, а иногда и целовались.

Она помотала головой и продолжила мыть пол. По линолеуму растекались быстро высыхающие полосы воды.

— Иди сюда, если хочешь увидеть своего сына в эти выходные.

«Я должна сказать «нет», — подумала она. — Я должна сказать «нет», отвали от меня или я на тебя доложу». Только, ведь, он не отстанет. Все тут знали про Питерса. И Коутс тоже знала. Но, несмотря на все её заявления о нетерпимости к случаям домогательств, они, всё равно, случались.

Джанет подошла к проёму между автоматами и встала перед ним, глядя в пол.

— Сюда. Спиной к стене. Швабру оставь.

— Я не хочу, офицер.

Головная боль стала просто невыносимой, она всё пульсировала и пульсировала. Где-то там, далеко-далеко, была камера В-7, где остались аспирин и подушка.

— Иди сюда, иначе получишь плохую отметку и лишишься свидания. Затем, я сделаю так, что ты получишь ещё одну, а потом — пуф! — и все твои послабления исчезнут.

«Вместе с шансом на досрочное освобождение в следующем году», — подумала Джанет. Ни послаблений, ни досрочного, добро пожаловать в начало. Всё. Точка.

Она протиснулась между автоматами и Питерс прижался к ней бёдрами.