– Ты – сам Тур! – прошептала она, когда ей в конце концов удалось отдышаться.

    Нил нависал над женщиной: огромное изваяние, белеющее в полумраке. Маска-лицо приблизилось к ней, и широкий рот накрыл перемазанные красной сладкой помадой губы. Жесткие ладони опустились на мягкие горячие груди, стиснули их. У Тэллы перехватило дыхание. Она извивалась и дрыгала ногами. Но гигант выпил весь воздух из ее легких и целую минуту не позволял вдохнуть. А когда она, почти в беспамятстве, потеряв ощущение времени, тела, всего – только дышать, дышать! – поняла, что рот ее свободен, то даже не сразу ощутила, что Нил вновь овладел ею, и ее ноги уже обвили его, а сознание тонуло в теплой волне, идущей от низа живота.

    И снова она глотает ночной воздух, обессиленная, но не опустошенная, наоборот, чувствующая в себе силу. Будто семя, которое она приняла, жжет ее изнутри.

    А Нил уже держит ее в объятиях, несет куда-то – и они вместе погружаются в теплую, смывающую пот воду. И Тэлла распласталась на груди воина, а лицо Нила улыбается ей из-под воды.

    «Как долго он лежит там и не задыхается!» – думает она.

    А вот Тэлла плавает над ним, а его губы касаются гладкого живота – ниже, ниже… Нил снова улыбается под водой – у женщин Конга на теле совсем нет волос, это ново для него. Так же, как для Тэллы – его заросшая светлой шерстью грудь, жесткая поросль над чугунными мышцами брюшного пресса. И ее губы скользят по животу Нила, а он держит женщину за бедра, не пуская. Но она тянется, тянется… И вот то, к чему она стремится, само поднимается к ней.

    Шумные волны с плеском ударяются о стенки бассейна, когда Нил, огромный, могучий зверь, выбрасывается из воды, падает на нее, Тэллу, ускользающую… Разве от него ускользнешь?

    Вот они, сухие, с чистой хрустящей кожей, лежат на мягкой прохладной ткани, а рассвет уже пробивается сквозь паутинную кисею оконных арок.

    Рука Тэллы гладит выпуклую грудь воина.

    – Еще, моя смуглая львица? – спрашивает Нил.

    – Довольно, мой Тур! – говорит она.– Я устала.

    – Врешь! – смеется воин, ловит ее руку и прижимает к своим чреслам.

    Прав он. Нисколько она не устала, а втрое сильней, чем была до этой ночи. И знает Тэлла: это его сила. И знает, что родит сына, который никогда не увидит отца.

    Разве такого удержишь рядом? Счастье – он сейчас здесь. Горе – ей так скоро надо уходить. Но у них еще два часа…

    – У нас еще море времени! – говорит она.– Целых два часа!

    А он снова смеется.

    – Два часа? Два часа – всего один шаг! – И снова берет ее в себя. Нет, это она берет его. И два часа, верно, только один шаг. Кто бы мог поверить?

    А жадное южное солнце уже пьет ночную влагу. И Тэлла встает… И падает, потому что ноги ее – как та вода, что сейчас па€ром поднимается с глянцевых листьев. А Нил смеется, и относит ее в бассейн, и опускает в прохладную воду. А потом вынимает, раскладывает на мохнатых полотенцах, мнет, щиплет, гладит – и силы возвращаются.

    Нил, уже одетый, помогает ей надеть праздничную одежду, подносит круглое зеркало.