|
Было плоховато с едой и водой, но мы выдержали. - Просто пустынная равнина, - сказала Мелисса. - Во все стороны, до горизонта. - Наконец, - продолжал Йоргенсон. - Мы подошли к краю эскарпа, по которому двигались все это время. Хотя мы и не знали, что это эскарп. В этом месте эскарп резко обрывался, местность уходила вниз длинной линией утесов и обрывов, а дальше начиналась настоящая пустыня, насколько хватало глаз. И мы вернулись. - Хаос на севере и пустота на западе, - подвел итог Лансинг. - Остается юг, но на юг я не пойду. Я пойду в город. Я думаю, что Мэри там. - Уже почти вечер, - заметил Йоргенсон. - Почему бы нам не разбить лагерь? В путь отправимся утром. Решим, что нужно делать и двинемся. - Я согласен, - сказал Лансинг. - Нет смысла возвращаться к башне, если вы оттуда. Вы видели Сандру? Вы ее похоронили? Мелисса покачала головой: - Мы обсудили... и не смогли ее тронуть. Мне показалось, что если мы ее похороним, то это будет... не совсем правильный поступок. Мы решили оставить ее там, где она лежала. Ведь она уже почти мумия. Я уверена, что она умерла именно той смертью, какой хотела бы умереть. Лансинг кивнул: - Я подумал примерно то же самое. Мне даже показалось, что она умерла не совсем в привычном смысле этого слова. Ее дух, жизнь, покинули бесполезную телесную оболочку, покинули и перешли в какое-то новое существование. - Мне кажется, вы правы, - согласилась Мелисса. - Я не могу сформулировать, как... но думаю, вы правы. Она всегда стояла немного в стороне от нас всех. То, что было хорошо для нас, не обязательно было хорошо для нее. Они развели костер, приготовили ужин, заварили кофе. Потом, поев, расселись поближе к огню. Поднялась луна, уже начавшая превращаться в месяц, высыпали звезды. Ночь была какая-то одинокая. Держа обеими руками кружку с кофе и отпивая время от времени, Лансинг вспоминал встречу с Мэри и то, что случилось с Юргенсом. Мог ли он спасти робота? Может, если бы он смог сообразить достаточно быстро, то нашелся бы способ его выручить? Но даже сейчас он не мог вообразить такого способа. И все же он не мог избавиться от душащего чувства своей вины. Нет, наверняка он мог что-то предпринять. Он пытался, конечно, он сам бросился на скользящий склон и едва не погиб - если бы не эти загадочные игроки в карты... Он пытался, и потерпел неудачу, и неудача сама по себе означала его вину. А что теперь с Юргенсом? Куда он попал? Где он сейчас? Он, Лансинг, не отдал своему другу даже последний долг, даже не посмотрел, что случилось с роботом, куда он попал. Он был занят собственным спасением. Похоже, заметил Лансинг, вина не имеет конца. Что бы он ни сделал, а чувство вины обязательно останется. Следует предположить, что Юргенс продолжал катиться до тех пор, пока не оказался у того места, где черная ревущая стена Хаоса встречалась с песком скользящего склона. И что произошло тогда? Что сказал Юргенс перед тем, как упал? КОНЕЦ ВСЕМУ, КОНЕЦ ВСЕЛЕННОЙ, ЕЕ ПОЖИРАЕТ ТЬМА. Неужели Юргенс знал? Или просто предполагал, размышляя вслух? Теперь было невозможно понять, что произошло на самом деле. Очень странно, подумал Лансинг, что все они погибли каким-то очень лично соответствующим для каждого способом. Пастор вошел в дверь. Бригадира унесли - унесли? - поющие сами по себе машины. Сандру досуха иссушила поющая башня. Юргенс соскользнул в Хаос. И Мэри - Мэри просто ушла. Пока нельзя считать, что Мэри погибла или исчезла, как остальные члены экспедиции. В том смысле слова, что и остальные. |
