– Самыми трудными были первые годы, – выразительным голосом начал Конрад Блутштурц, и в его голосе прозвучала ненависть, словно отдаленные раскаты грома. – Я не мог двигаться и лежал в железном гробу, уставившись в потолок. Я мечтал умереть, но врачи не давали мне умереть. А после я и сам не хотел умирать. Я не умер, потому что хотел свершить возмездие! – Титановая рука сжалась в кулак. Затем кулак бесшумно разжался. Его почти человеческое движение отталкивало и притягивало одновременно – такое же чувство возникает, когда наблюдаешь за пауком, выпивающим соки из своей жертвы. – Я всю жизнь ждал этого момента, Харолд Смит, – произнес Конрад Блутштурц, глядя в потолок. Яркий свет операционных ламп падал на его бесформенное тело. – Илза, помести шею Смита в мою новую руку. Хочу испытать ее возможности.

– Смита? – тупо переспросила Илза.

– Нашего пленника.

– А а! – Илза послушно подтолкнула голову Ферриса ДОрра к операционному столу.

Голубоватая рука с нечеловеческой силой вонзилась Феррису в шею. Он схватился руками за край операционного стола и попытался оттолкнуться, но не мог сдвинуться с места. Искусственная рука держала не только его шею и тело, но и самое жизнь. Спасения не было. Он начал задыхаться.

– Ты думал, что сможешь уйти от меня, Харолд Смит? Нет? Конечно, ты думал, что я мертв!

Лицо Ферриса стало красным; он уже не мог дышать.

– Но я не умер. Да, я попал в ад, но остался жив. И жил лишь ради того, чтобы сжать твою шею моей единственной сильной рукой, Харолд Смит!

Конрад Блутштурц говорил, не глядя на извивающегося в его руках человека, а уставившись в потолок, как привык в те дни, когда лежал неподвижно, подключенный к аппарату искусственного дыхания.

Сначала Феррис ДОрр вцепился в операционный стол из твердой стали, но когда понял, что это не поможет, он ухватился за руку, жившую своей отдельной, бесчувственной жизнью, – за руку из титана, которую он сам несколько часов назад произвел. Он цеплялся за нее так же, как цеплялись за стены смертники в концентрационных лагерях, когда все двери и окна были замурованы, а из насадок для душа пускали газ.

Все присутствующие отвели глаза. Все, кроме Илзы. Она даже наклонилась, чтобы получше разглядеть налитое кровью, распухшее лицо Ферриса.

– А что, у них всегда так высовывается язык? – спросила она.

– Страшно тебе, Харолд Смит? – Голос Конрада Блутштурца стал ниже. – А может, ты испытываешь гнев? Или раскаяние?

Но Феррис ДОрр уже ничего не чувствовал. Внезапно он ощутил во рту какой то странный вкус. Наверное, кровь, подумал он, но, как ни странно, она очень напоминала лимонную колу. Через мгновение он был мертв.

– Кажется, его уже можно отпустить, – сказала Илза. Тело Ферриса ДОрра соскользнуло на стерильный пол и застыло бесформенной массой.

– Он мертв? – спросил Конрад Блутштурц, и его взгляд прояснился.

– Ага, – ответила Илза. – Я распоряжусь, чтобы убрали труп. Подумать только – еврей по фамилии Смит!

– Смит, – повторил Конрад Блутштурц, и в глазах его снова зажегся гнев.

Илза протерла губкой окровавленный протез и отправилась разузнать, убиты ли два новобранца.

* * *

Но новобранцы не были убиты. По крайней мере, в типе их обнаружить не удалось. Зато там на полу скрючились тела пятерых белых арийцев.

У одного конвульсивно дергались ноги – он был еще жив.

– Что здесь произошло? – спросила Илза, опускаясь рядом с ним на колени.

– Это настоящие супермены: их пули не берут. Мы пытались. Изо всех сил. – Его голос сорвался.