Предполагал ли я, что разговор уйдет в подобное русло? Пожалуй… отчасти. А вот для Оболенского и ее светлости герцогини такой поворот оказался слишком крутым. Даже если Жозеф и не планировал так лихо выбивать у них почву из-под ног – ему это явно удалось. Я еще сохранял хоть какое-то подобие невозмутимости – а вот эти двое выглядели так, будто им за шиворот только что вылили по ведру ледяной воды.

Не знаю, какие надежды каждый из них возлагал на переговоры – но к такому их жизнь определенно не готовила.

– Получается… – пробормотала герцогиня, – вы хотите сказать…

– Что на самом деле речь идет не только о войне, но и некоем европейском или даже всемирном заговоре? – Жозеф приподнял бровь. – Именно так, герцогиня. А значит, силы, с которыми нам еще только предстоит столкнуться, поистине колоссальны, а последствия любого возможного сейчас выбора – непредсказуемы!

– И именно поэтому вы не собираетесь спешить? – проговорил я. – Верно, ваше величество?

– И едва ли хоть кто-то на моем месте поступил бы иначе. – Жозеф снова перевел на меня тяжелый взгляд. – И речь, как вы понимаете, сейчас идет вовсе не о выборе стороны: я не хуже – а может, даже лучше вас представляю, чем победа Рейха в войне обернется для Франции и для всей Европы. И все же даже этого недостаточно, чтобы клясться в дружбе и верности вашему государю, князь. Ставки слишком велики.

– Для вас? – Я чуть возвысил голос. – Если мне не изменяет память, армия Каприви сейчас осаждает Варшаву, а не Женеву или Дижон.

– Для меня. В том числе. – Жозеф мрачно усмехнулся. – Или вам совсем неизвестно, что творилось во Франции в последние полтора года?

Глава 35

– Мятежи в провинциях, подпольная пресса либерального толка, студенты, рвущиеся на баррикады и разговоры о власти народа. – Жозеф сцепил пальцы в замок и облокотился на стол. – Если думаете, что подобное коснулось только вашей страны, князь – вы или до немыслимого наивны, или просто… недостаточно информированы.

– Полтора года, ваше величество? – отозвался я. – Признаться, я не слишком-то интересовался событиями в других странах. Но если бы в Париже случилось что-то масштабное, об этом непременно писали бы в газетах, а может…

– Парижские газеты умеют молчать, князь. – Жозеф покачал головой. – И, к счастью, не только они: нам удалось вовремя заткнуть самые громкие и болтливые рты и сделать так, чтобы слухи остались только слухами… Впрочем, за все это скорее следует благодарить тайную полицию – в первый раз за восемнадцать лет на троне я по-настоящему убедился, что не зря кормлю всю эту ораву.

Где-то в далеком Петербурге Третье отделение собственной канцелярии его величества определенно накрыл резкий приступ икоты. Всех – от десятирублевых филёров до его светлости князя Багратиона. Жозеф наверняка не имел в виду ничего такого, но я и сам сообразил, что его сыскари отработали куда лучше российских коллег. И куда тише… Впрочем, стоило ли удивляться? Судя по словам его величества, штат тайной полиции в Париже и провинциях был раздут до предела – при весьма скромных размерах самой державы. Похоже, французские монархи предпочитали потратить изрядный кусок казны вместо того, чтобы полагаться на мощь горстки Одаренных или вовсе переложить порядок в стране на плечи старой аристократии – как это в конечном итоге вышло у меня дома… Не самое плохое решение – особенно если учесть, что французская Революция не могла не сказаться на поголовье сильных магов с родовыми Источниками.