– Таких причин нет – и не может быть. И позвольте заметить, князь, – Голос Жозефа зазвенел еще громче, – я не говорил, что собираюсь отказать вашему государю в военном союзе. Но любое решение, конечно же, должно быть разумным и, что еще важнее – своевременным.

– И это время – сейчас! – рявкнул я. – Вы не хуже меня знаете, что ополчение Эльзаса и Лотарингии не способно воевать с регулярными частями армии Рейха, и успехи будут недолгими. Если Каприви бросит на запад гарнизоны из Штутгарта и Фрайбурга – нас сомнут уже через неделю, даже окажись на моем месте сам Александр Македонский. Панцеры пройдут железным катком до самого Мозеля – и ваше величество, пожалуй, еще обрадуется, если немецким генералам не взбредет в голову двинуться дальше!

– Пожалуй. И все это будет на вашей совести, князь, – мрачно усмехнулся Жозеф.

– На моей?! – Я с размаху опустил обе ладони на стол. – Я – подданный российской короны. И все же сражаюсь за свободу Лотарингии и Эльзаса, хоть здесь со мной и нет солдат императорской армии и людей рода Горчаковых – только мои собственные руки, опыт и Дар, которым меня наделил Господь.

– Охотно верю. Вам достался исключительный талант – и не только магический. – Жозеф оскалился еще сильнее. – Но мы оба знаем, чьи интересы вы преследуете.

– В том числе и ваших людей. – Я пожал плечами. – Жители этих земель – французы, и не имеет совершенно никакого значения, где сейчас проходит граница с Рейхом. Все здесь наверняка догадываются, что их ждет без вашей помощи – и не в моих силах изменить это… Но неужели французский император готов продать собственный народ за сомнительные гарантии безопасности?

Обстановка за столом переговоров стремительно накалялась: Жозеф сопел, как разъяренный овцебык. Герцогиня молчала, изо всех сил прятала глаза и, похоже, вообще уже сто раз пожалела, что ввязалась в эту авантюру. Оболенский с его дипломатическим опытом, конечно, держался получше – но и в его взгляде плескался отчаянный ужас.

Но ужас вперемешку с чем-то очень похожим на восторг. Не знаю, как беседы Оболенского с Жозефом Бонопартом проходили раньше – сейчас его сиятельство определенно завидовал. Если не моему положению доверенного лица российского императора, то уж точно – самой возможности обойтись без юления и выдать французскому монарху по первое число. Надавить изо всех сил, так, чтобы кости затрещали – и плевать, что будет дальше.

Наверное, что-то похожее человек ощущает перед тем, как нырнуть в воду с обрыва огромной высоты: дикую смесь восторга, страха и предвкушения чего-то безумного и одновременно прекрасного. Но если Оболенский только готовился к прыжку, то я уже вовсю летел вниз, кувыркаясь в воздухе.

И стоило хоть немного замедлить полет – на тот случай, если внизу вместо спасительного озера все-таки окажутся острые скалы.

– Никто не требует от вас незамедлительного решения. – Я заговорил тише, специально чуть растягивая слова. – В сущности, Франции даже не обязательно вступать в войну… сразу же. В Лотарингии и Эльзасе достаточно крепких молодых мужчин, чтобы не только занять Страсбург, но и отбросить немцев за Рейн и не дать им вернуться обратно.