– Так найдите еще! – Герцогиня сверкнула глазами и подалась вперед, будто собираясь выпрыгнуть из кресла. – Добровольцы появляются каждый день, аристократы жертвуют тысячи и тысячи франков. Что вам еще нужно, мсье?!

– Деньги нельзя есть, – отозвался я. – И уж тем более франками нельзя вооружить бойцов. Вы правы – я действительно могу призвать под ваши знамена вдвое больше людей, но им придется идти на немецкие укрепления с граблями и вилами. Все склады на западе уже давно выгребли подчистую, а местные солдаты Рейха взрывали или сжигали при отходе. Раздобыть винтовок попросту негде, а от десятка ружей будет немногим больше толку, чем от рогаток. Но дело даже не в этом, ваша светлость. – Я откинулся на спинку кресла. – Для лобового штурма Страсбурга будет мало и десяти тысяч… конечно, если вы не хотите шагать к резиденции наместника по колено в крови.

– В лагерь приходят перебежчики. Они говорят, что у противника меньше десятка панцеров, всего несколько пушек и нет даже одного полка солдат, – задумчиво проговорил Оболенский. – Около тысячи штыков в общей сложности. Если в город еще не прибыли подкрепления с того берега Рейна. До Штутгарта всего несколько часов езды – при желании канцлер утроит гарнизон в Страсбурге меньше, чем за сутки.

– Вы на удивление осведомлены о положении дел вокруг Рейна. – Я скосился на Оболенского. – Для того, кто последние несколько лет провел в Париже. Его величество император Жохеф любезно предоставил вам данные французской разведки? Или у российского посольства свои источники?

– Всего понемногу, князь, – хмуро ответил Оболенский. – Не стоит думать, что мы все это время просиживали штаны в Версале без дела. Может, среди нас и не нашлось человека ваших талантов и полномочий – кое-что все-таки удалось. Российское посольство уже давно готовило второй фронт по приказу императора.

– Не сомневаюсь. – Я склонил голову. – И особенно обидно будет отступить сейчас, когда до цели остается совсем немного.

Обстановка за столом в штабе… нет, не то, чтобы накалялась – но от царившего еще пару дней назад взаимопонимания осталась едва ли половина. Оболенский, похоже, уже успел не раз пожалеть, что не убрался обратно в Париж сразу после Сен-Жоржа, а ее светлость герцогиня и вовсе была готова повесить на меня всех собак. Да чего уж там – я и сам порой…

Нет! Нельзя. Возьми себя в руки, Горчаков.

Потеря веры в успех сейчас была роскошью, которую не мог позволить ни один из нас, и я – в первую очередь. В сущности, только эта самая вера у меня и осталась, потому как рассчитывать на помощь Жозефа определенно не приходилось… Мы с Оболенским не раз и не два перебирали варианты: наладить поставки из Швейцарии, попытаться протащить хоть что-то через французскую границу из Антверпена, рискнуть перейти Рейн и захватить арсенал где-нибудь под Штутгартом. Или обратиться напрямую к Павлу и отправить груз на дирижабле или морем… Но все эти решения или вязли еще на этапе переговоров, или оказывались слишком опасными или требующими времени, которого уже не оставалось.

Начало октября в Эльзасе выдалось теплым, но осень все-таки понемногу заявляла свои права. И приносила дожди, которые рано или поздно размоют и дороги, и поля, превращая любое наступление из сложной задачи в невыполнимую. Изнеженные аристократы наверняка один за одним уберутся в родовые имения, оставив ополчение без боевой силы Одаренных.

И уж конечно это топтание на месте скажется на боевом духе всей армии – уже сказалось. Местные парни с радостью занимали коммуну за коммуной, ловя на себе восторженные женские взгляды.