|
Льюис тоже ощутил это. — Это что-то новенькое, — сказал он. — В восьмидесятых годах администрация парка ходила по местным барам и набирала народ на тушение пожаров. Платили по часам. Название прижилось. Так нас называют до сих пор. — Вы пожарный? — осведомился Льюис. Хью тем временем успел сложить два и два, КСС и почасовую оплату. — Вы альпинист-спасатель, — сказал он. Огастин кивнул; нетрудно было заметить, что он весь напряжен, как часовая пружина. — Мы, видите ли, пропустили восьмидесятые годы. И девяностые, — сказал Льюис. — Ну а в наше время таким парням, как вы, позволяли жить в Лагере-четыре круглый год. — Выдающееся положение: в спасатели всегда брали только лучших из лучших. Имя Огастин пробудило в памяти Хью отзвук какого-то скандала или эпопеи. Но он слишком давно пребывал вне клана, не общался с людьми, для которых восхождение было главным делом жизни, более важным, чем сама жизнь. Огастин решил взять быка за рога. — Вы видели ее последним, — сказал он Хью. Он не спросил о «ней». Очевидно, тело все еще искали. Но в тоне отчетливо слышались обвиняющие нотки. — Я рассказал все, что знал, — ответил Хью. — Но согласен ответить и на ваши вопросы. Садитесь. — Он махнул рукой бармену, чтобы тот принес Огастину обещанное пиво. — Я не собираюсь сидеть здесь, — сказал Огастин. — Просто хочу услышать все это прямо от вас. — Да сядьте же, черт возьми. Огастин опустился на табурет, но сохранял дистанцию между собой и двумя пожилыми мужчинами: скрестил руки на груди, не поставил локти на стол, не наклонился к собеседникам. Его настороженной бдительности мог бы, пожалуй, позавидовать и наемный убийца. Но Хью заметил, что его взгляд остановился на фотографии. — Анасази, — пробормотал Огастин себе под нос. И сразу эти люди стали более понятными для него. Появилось пиво, а заодно и два стакана тоника, хотя его никто не заказывал. Бармен стиснул ладонью загривок Огастина — никаких грязных намеков, — убрал руку и скрылся из виду. Через минуту репортаж с турнира по гольфу прервался, звук стих и экраны почернели. Им дали возможность поговорить спокойно. — Чем я могу вам помочь? — спросил Хью. Он искренне надеялся, что Огастин явился сюда не для того, чтобы вербовать их в горноспасатели. Он успел здорово устать. Стать причастным к ее тайне ему пришлось лишь вследствие непредсказуемой аберрации. Добавить ему было совершенно нечего. — Вы сказали, что у нее были бусинки в волосах. — Маленькие каменные бусинки. — Хью показал пальцами размер. — Из бирюзы, нефрита и агата. Очень миленькие. — Но вы сказали, что она была шатенкой. — Совершенно верно. — Не блондинка? Может быть, волосы были испачканы кровью? — Огастин держал спину все так же прямо, но в тоне угадывалась сильная растерянность. «Надежда, — сказал себе Хью. — Этот человек рассчитывает обрести надежду». — Шатенка. Светлая шатенка, — сказал Хью. — Хотя не знаю, может быть, темная блондинка. Огастин собрался с силами. Он отказался от надежды. — Какого цвета были у нее глаза? — Я не смотрел. Не хотелось. — Какого роста она была? — Она лежала на спине. |
