|
Настоящая скальная крыса. В него попала молния. Я думал, что он умер. — Это случилось задолго до меня. Но он выжил, — подтвердил Огастин. — Все время возвращался сюда. Наконец администрация сдалась, и ему позволили остаться здесь — редкое проявление милосердия. С тех пор он живет в пещерах и звериных берлогах, питается отбросами, которые оставляют туристы, иногда ловит больную дичь, собирает орехи и ягоды. Когда говорит — не то проповедует, не то бредит. Мы до сих пор считали его безобидным. — Кто-нибудь должен знать, где его можно найти, — сказал Льюис. — А вы представляете, сколько у него может быть укрытий? — Как насчет собак? — спросил Льюис. — Разве нельзя пустить собак по следу? — Это не она, — сказал Хью. — Уверяю вас. Впрочем, Огастин ему не поверил. — Остальных удалось найти? — спросил Хью. Он хотел, чтобы Огастин сохранял достоинство или, по крайней мере, не сломался сейчас прямо перед ними. — Они шли втроем. Не могли же они все исчезнуть. Конечно, они могли упасть — все три. Одна, стоявшая на страховке, могла ошибиться и отправить своих подруг в гибельный полет. Но рейнджеры тоже понимали это, и Хью своими глазами видел, как они искали повсюду, не забывая внимательно разглядывать верхушки деревьев. — Мы звали их. Никаких признаков того, что там кто-то есть. — Их найдут, — сказал Льюис. — Я знаю, — отозвался Огастин. Это было сказано без эмоций и являлось скорее данным самому себе обещанием позаботиться о мертвых и раненых. И продолжать надеяться. 5 Хью рассматривал их отражения в темном окне. В ближайшие дни Эль-Кэп наверняка заставит их раскрыться и выяснить, осталось ли в каждом из них хоть что-нибудь или весь песок уже высыпался. Хью и Льюис пройдут испытание скалами. Огастин, вероятно, поцелует холодный лоб или руку — то, к чему еще будет возможно прикоснуться, — и начнет знакомство со скорбью — будет проходить самый трудный урок из всех возможных. И что бы ни случилось на стене или в прилегающем к ней лесу, им предстоит измениться. Каждый уйдет отсюда не таким, каким пришел. Эль-Кэп позаботится об этом. И, пока Хью пристально глядел в темное стекло, в нем, как в зеркале, всплыло женское лицо. Льюис и Огастин даже не заметили, как с другой стороны окна к ним незаметно присоединился призрак. Его глаза неотрывно следили за Хью. В первое мгновение, только-только возникнув из темноты, она могла оказаться какой угодно женщиной — старой или молодой, а возможно, просто бесплотным воплощением женщины. Когда же она приблизилась, ее черты стали обретать определенность. Бледность сменилась цветом. Губы оказались полными и красными. Хью показалось, что она движется прямо к нему, соблазнительная и опасная одновременно. Неужели он вообразил явление мертвой девушки? Подойдя вплотную, она вздернула подбородок, выпятила губы и приложила их к стеклу, недвусмысленно показав тем самым, что поцелуй предназначается Хью.[8] — Рэйчел, — пробормотал он. Она постучала в окно, и двое мужчин, не видевших ее приближения, вскинули головы. Беззвучно рассмеявшись, она вновь исчезла в темноте и еще через минуту появилась в дверях. Мужчины поднялись на ноги, Льюис встал последним. — Моя жена, — объяснил он Огастину. Хью еще не видел ее такой — в джинсах, сшитых на заказ, и черном свитере, подчеркивавшем все выпуклости торса, с соразмерно и точно наложенной косметикой и широким шагом, заставлявшим предположить, что она ежедневно играет в теннис или занимается аэробикой. |
