|
– Я пересек прерию. – Так, значит, это ты оснастился так для шхуны прерий, а? – Раздался смех, и Кларенс смутился. Заметив это, шутник добродушно и покровительственно объяснил, что «шхуна прерий» означает на современном жаргоне фургон переселенцев. – В Стоктоне для меня не нашлось другой одежды, – объяснил Кларенс, доверчиво глядя в черные глаза женщины на заднем сиденье. – По моему, там никто не рассчитывал, что в Калифорнии когда нибудь будут мальчики. Простота, с которой это было сказано, очевидно, произвела на всех благоприятное впечатление, так как двое мужчин на среднем сиденье, которым женщина что то шепнула, повернулись и с любопытством посмотрели на него. Кларенс слегка покраснел и умолк. Вскоре карета начала замедлять ход. Они поднимались в гору; по обеим сторонам росли огромные тополя, с которых кое где свисали красивые алые вьюнки. – Ах, какая прелесть, – сказала женщина, кивая на них головой, покрытой черной вуалью. – Этим можно чудно украсить волосы. Один из мужчин сделал неуклюжую попытку сорвать вьюнок, высунувшись из окна. И тут Кларенса осенило. Когда карета стала подниматься на другой склон, мальчик по примеру пассажира, ехавшего на козлах, выпрыгнул из кареты и пошел пешком. Когда подъем кончился, он снова сел, весь красный и запыхавшийся, но с алой веточкой в исцарапанной, руке. Подавая ее мужчине на среднем сиденье, он сказал, как положено благовоспитанному мальчику: – Вот, пожалуйста… Это для дамы. Улыбка скользнула по лицам соседей Кларенса. Женщина мило кивнула ему головой в знак благодарности и кокетливо вплела веточку в свои блестящие волосы. Темноволосый мужчина, который сидел рядом с Кларенсом и до сих пор молчал, повернулся и суховато заметил: – Если ты не сбавишь прыти, сынок, тебе нетрудно будет отыскать костюм по росту, когда приедешь в Сакраменто. Кларенс не совсем его понял, но заметил, что двоих шутников на среднем сиденье вдруг сковала необычайная серьезность, а женщина отвернулась к окну. Он подумал, что совершил какую то оплошность, заговорив о своей одежде и росте. Надо будет в дальнейшем вести себя более по мужски. Такая возможность, казалось, представилась через два часа, когда карета остановилась у придорожной гостиницы, где, конечно, был и ресторан. Некоторые пассажиры пошли в бар пропустить по рюмочке. Соседи Кларенса завели неторопливый разговор о сравнительных достоинствах прибрежных участков в Сан Франциско; шутники на среднем сиденье по прежнему любезничали с дамой. Кларенс выскользнул из кареты и преувеличенно молодцевато вошел в бар. Бармен совершенно не замечал его, посетители тоже, и это несколько смутило мальчика. Он постоял в нерешительности, затем вернулся к карете и открыл дверцу. – Вы не откажетесь выпить со мной, сэр? – вежливо спросил он у похожего на фермера пассажира, который был с ним ласковее других. Наступило молчание. Мужчины на среднем сиденье круто повернулись и уставились на него. – Адмирал приглашает вас выпить, – без тени улыбки пояснил один из мужчин соседу Кларенса. – А? Ну да, конечно, – отозвался тот, и удивление на его лице сменилось выражением глубочайшей серьезности, – раз сам адмирал приглашает… – Может быть, и вы с вашим другом не откажетесь? – застенчиво спросил Кларенс у этого мужчины. – И вы, сэр, – добавил он, обращаясь к темноволосому. – Право, джентльмены, по моему, отказаться просто неприлично, – церемонно сказал последний, обращаясь ко всем остальным. – Такая любезность со стороны нашего именитого друга – это огромная честь. – Обратите внимание, сэр, что адмирал всегда на высоте, – отозвался другой с неменьшей серьезностью. |
