Ты мрачен, спутник мой суровый,

         Ты чужд любви, ты враг людей;

         Не полюбил ты жизни новой,

         Ни новой радости моей.

         Но в тяжкий час сердечной муки

         Ты бедняка не забывал,

         Ты приносил живые звуки,

         Ты песням грустным научал.

         О, сколько звучных песнопений

         Моим печалям ты дарил,

         И сколько бурных вдохновений,

         Горючих слез, тоски, мучений

         Ты вместе с ними приносил!

         Прошла печаль души мятежной;

         Среди волнений и скорбей

         Нежданный луч надежды нежной

         Блеснул над хижиной моей.

         Я тихо гостю улыбнулся,

         И сладко плакать стало мне,

         И, обновленный, я проснулся

         В святой, заветной тишине.

         Но вдруг тогда, мой грозный гений,

         Меня с тоской покинул ты!

         И на роскошные мечты

         Не стало прежних вдохновений.

         Ты отнял их – они твои.

         О, возврати – мне жаль разлуки, —

         О, возврати мне эти звуки

         И песни грустные мои!

         Но нет! прости, ты жжешь, тревожишь,

         Страшусь твоих волнений я:

         Ты тихий мир мой уничтожишь,

         Разрушишь прелесть бытия.

         Оставь меня, суровый гений,

         В моей заветной тишине;

         Твоих ужасных вдохновений,

         Твоей тоски не нужно мне!

         Но если та же грусть, как прежде,

         В больное сердце упадет,

         И в чудной, сладостной надежде

         Душа отрады не найдет;

         Но если с пышными мечтами

         Расстанусь я в тоске немой,

         И горе жгучими слезами

         Покроет взор туманный мой:

         Тогда отдай, мой друг суровый,

         Отдай мне горести мои!

         И я проснусь для песни новой,

         Неукротимой и суровой,

         Как вдохновения твои!

Расчет

         Когда развертываю я

         Печальный свиток жизни бедной,

         Итог пустого бытия,

         И бесполезный и безвредный,

         И мимо памяти моей

         Пройдет обычной чередою

         Холодный ряд бесцветных дней

         С его томительной тщетою,

         Тогда рождается во мне

         Вопрос обидного сомненья:

         Ужели в страшной тишине

         Мой век прошел без назначенья?

         Или, окован суетой,

         Я цели тайной не заметил

         И ни единою чертой

         Духовной жизни не отметил?

         И мне благая часть дана —

         Но я над нею терн посеял

         И ни единого зерна

         Не возрастил, не возлелеял.