Остров зноя.

         В пальмы овазился.

         «Эй,

         дорогу!»

         Выдумку мнут.

         И опять

         до другого оазиса

         вью следы песками минут.

         Иные жмутся —

         уйти б,

         не кусается ль? —

         Иные изогнуты в низкую лесть.

         «Мама,

         а мама,

         несет он яйца?» —

         «Не знаю, душечка.

         Должен бы несть».

         Ржут этажия.

         Улицы пялятся.

         Обдают водой холода?.

         Весь истыканный в дымы и в пальцы,

         переваливаю года.

         Что ж, бери меня хваткой мёрзкой!

         Бритвой ветра перья обрей.

         Пусть исчезну,

         чужой и заморский,

         под неистовства всех декабрей.

    1916

Хорошее отношение к лошадям

         Били копыта.

         Пели будто:

         – Гриб.

         Грабь.

         Гроб.

         Груб. —

         Ветром опита,

         льдом обута,

         улица скользила.

         Лошадь на круп

         грохнулась,

         и сразу

         за зевакой зевака,

         штаны пришедшие Кузнецким клёшить,

         сгрудились,

         смех зазвенел и зазвякал:

         – Лошадь упала! —

         – Упала лошадь! —

         Смеялся Кузнецкий.

         Лишь один я

         голос свой не вмешивал в вой ему.