Ты звал меня?

         Чаи гони,

         гони, поэт, варенье!»

         Слеза из глаз у самого —

         жара с ума сводила,

         но я ему —

         на самовар:

         «Ну что ж,

         садись, светило!»

         Черт дернул дерзости мои

         орать ему, —

         сконфужен,

         я сел на уголок скамьи,

         боюсь  – не вышло б хуже!

         Но странная из солнца ясь

         струилась, —

         и степенность

         забыв,

         сижу, разговорясь

         с светилом постепенно.

         Про то,

         про это говорю,

         что-де заела Роста,

         а солнце:

         «Ладно,

         не горюй,

         смотри на вещи просто!

         А мне, ты думаешь,

         светить

         легко?

         – Поди, попробуй! —

         А вот идешь —

         взялось идти,

         идешь  – и светишь в оба!»

         Болтали так до темноты —

         до бывшей ночи то есть.

         Какая тьма уж тут?

         На «ты»

         мы с ним, совсем освоясь.

         И скоро,

         дружбы не тая,

         бью по плечу его я.

         А солнце тоже:

         «Ты да я,

         нас, товарищ, двое!

         Пойдем, поэт,

         взорим,

         вспоем

         у мира в сером хламе.

         Я буду солнце лить свое,

         а ты  – свое,

         стихами».