Кто-то из меня вырывается упрямо

         Allo!

         Кто говорит?

         Мама?

         Мама!

         Ваш сын прекрасно болен!

         Мама!

         У него пожар сердца.

         Скажите сестрам, Люде и Оле, —

         ему уже некуда деться.

         Каждое слово,

         даже шутка,

         которые изрыгает обгорающим ртом он,

         выбрасывается, как голая проститутка

         из горящего публичного дома.

         Люди нюхают —

         запахло жареным!

         Нагнали каких-то.

         Блестящие!

         В касках!

         Нельзя сапожища!

         Скажите пожарным:

         на сердце горящее лезут в ласках.

         Я сам.

         Глаза наслезнённые бочками выкачу.

         Дайте о ребра опереться.

         Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!

         Рухнули.

         Не выскочишь из сердца!

         На лице обгорающем

         из трещины губ

         обугленный поцелуишко броситься вырос.

         Мама!

         Петь не могу.

         У церковки сердца занимается клирос!

         Обгорелые фигурки слов и чисел

         из черепа,

         как дети из горящего здания.

         Так страх

         схватиться за небо

         высил

         горящие руки «Лузитании».

         Трясущимся людям

         в квартирное тихо

         стоглазое зарево рвется с пристани.

         Крик последний, —

         ты хоть

         о том, что горю, в столетия выстони!

2

         Славьте меня!

         Я великим не чета.