Я знаю —

         солнце померкло б, увидев

         наших душ золотые россыпи!

         Жилы и мускулы  – молитв верней.

         Нам ли вымаливать милостей времени!

         Мы —

         каждый —

         держим в своей пятерне

         миров приводные ремни!

         Это взвело на Голгофы аудиторий

         Петрограда, Москвы, Одессы, Киева,

         и не было ни одного,

         который

         не кричал бы:

         «Распни,

         распни его!»

         Но мне —

         люди,

         и те, что обидели —

         вы мне всего дороже и ближе.

         Видели,

         как собака бьющую руку лижет?!

         Я,

         обсмеянный у сегодняшнего племени,

         как длинный

         скабрезный анекдот,

         вижу идущего через горы времени,

         которого не видит никто.

         Где глаз людей обрывается куцый,

         главой голодных орд,

         в терновом венце революций

         грядет шестнадцатый год.

         А я у вас  – его предтеча;

         я  – где боль, везде;

         на каждой капле слёзовой течи

         ра?спял себя на кресте.

         Уже ничего простить нельзя.

         Я выжег души, где нежность растили.

         Это труднее, чем взять

         тысячу тысяч Бастилий!

         И когда,

         приход его

         мятежом оглашая,

         выйдете к спасителю —

         вам я

         душу вытащу,

         растопчу,

         чтоб большая! —

         и окровавленную дам, как знамя.