То, что извозчик назвал выставкой, наверное, было главным павильоном. Огромное здание! Оно сейчас справа от поля. Странно, что ничего не читал о нем. Если сегодня стоит, то что с ним за год может случиться?

Ладно, ямы от фундаментов, колдобины, трава некошеная. Это все за пару тройку дней можно выровнять и привести в порядок. Но где тот гигантский ров, из которого через полгода еле выбрался Гиляровский? В упор не вижу. Может, это там, где солдатики стоят? У них вроде летние лагеря здесь. Я дошел почти до водокачки в дальнем конце поля – и следа нет. Но ведь народ, как писали, шел со стороны Ваганьково и скапливался во рву. А сейчас и представить невозможно, чтобы сюда таким образом подойти можно. Странное это дело. Надо еще у Власовского спросить, благо он регулярно заглядывал в салон княгини. Поводов для любопытства у меня скопилось чуть более чем достаточно.

* * *

Хотел новые подстанции? Как и во все времена, инициатива имеет инициатора. Понадеялся, что будет все, как и при открытии скорой: и на стажировку врачей время будет, и пообтереться успеют. И докторов взяли четыре человека – вменяемых, грамотных, готовых если не землю рыть, то по крайней мере работать на совесть.

И тут началось. Первая ласточка пролетела ровно на следующий день после знаменательного визита великой княгини. У отца вновь принятого на работу доктора Азарова случился удар. Получив телеграмму, любящий сын предупредил начальство, то есть меня, и сел на ближайший поезд в сторону Смоленска. Там еще полями и лесами до Рославля. Когда вернется – неведомо.

Буквально в тот же день, только вечером, врач Саленко попал на выезде под лошадь и сломал себе голень. В двух местах. Животное не пострадало. Зато я… Придется наплевать на гордость и до найма новых кадров покататься в карете, потому что имеющимися силами даже на график «сутки через сутки» народу не хватает. Я растряс средний персонал и организовал парочку фельдшерских бригад. И даже был согласен разрешить Виктории Августовне поехать на вызов, но оказалось, что опоздал. Перегорел у Вики запал. Насмотревшись и наслушавшись о прелестях оказания медицинской помощи на местах, она решила, что выездная работа – это не ее. Лучше уж в стационаре, на всем готовом работать.

Так что я теперь и швец, и жнец, и на дуде игрец. Главный врач скорой, оперирующий хирург и вдобавок ко всему – член выездной бригады. Весело…

* * *

Наверное, из желания прогнуться перед начальством фельдшера мне дали самого здоровенного – Урхо Пеккалу. Чтобы в случае чего мог носилки под мышку взять и отнести вместе с больным куда надо. А в другой руке – доктора, а то вдруг ноги промочит. Впрочем, в герои анекдотов про горячих прибалтийских парней Урхо не годился: и на подъем оказался скор, и поболтать горазд. Да и акцент у него был – разве что придраться сильно. Какие нибудь вологжане, не говоря уж о поморах, гораздо непонятнее выражаются.

Первым делом он подошел ко мне с докладом: оборудование в целости, лекарств достаточно, колеса на месте, лошадь подкована, здорова. Такому и списочек действий по порядку не нужен, и так все знает и ничего не пропустит.

– А когда будут эти самые дыхательные мешки? – полюбопытствовал фельдшер.

– Пока задержка. Возможно, в следующем месяце.

Когда Келер рассказывал о грядущей через неделю пробной партии грелок, он, наверное, кроме как о деньгах ни о чем не думал. Выяснилось, что резиновое производство не так просто, как хотелось бы. Мои эскизные наброски, которых было достаточно для юриста, оказались совершенно непригодны для производственников. Нужны нормальные чертежи, к которым неплохо приложить технологию изготовления. Литьевые штамповочные формы, а их для крупной партии не один десяток понадобится, надо не только сделать, но и отполировать…

Но самая большая засада – не это.