– Алтари опечатаны, – пожала плечами Лиза. – Морозов и Рябушинский готовы сделать крупные пожертвования городу, если будут даны послабления старообрядцам. Сергей Александрович посчитал, что мой визит в храм может быть первым шагом в деле примирения власти и архиепископа Савватия. Возможно, его даже пригласят на коронацию.

– Это вызовет гнев православной церкви.

– У города образовался большой дефицит средств, – тихо произнесла княгиня. – Больше ста тысяч рублей. А Зимний дворец пока никаких ассигнований не делает, бюджет коронации так до сих пор и не определен.

То есть Николая еще не помазали, а Москва уже кругом должна. Отлично Питер устроился. А потом еще говорят, что Первопрестольная пьет все соки из страны.

Мы подошли к церкви, тут уже маячил Жиган и высокий седой священник в черном.

– Протопоп Никодим, – назвался батюшка, провел старческой рукой по длинной окладистой бороде.

Я представил княгиню, потом сообщил, кто я и зачем мы тут.

– Что же… Смотрите, можете и свечку поставить, ваше высочество, – пожал плечами Никодим.

Перед нами открылись двери церкви, мы вошли в храм. Тут было темно, только возле нескольких образов горели лампадки. Алтарь и правда был опечатан, в воздухе чувствовался запах ладана. Может, они тут как то тайком служат?

Эту мысль я и озвучил Лизе.

– Полиция бы сразу доложила, – покачала головой княгиня, подошла к одной из икон. – Смотрите, Евгений Александрович! Какая тут древняя роспись! Говорят, в двенадцатом году храм разграбили французы и на иконах есть следы сабельных ударов.

Мы обошли всю церковь, но следов лягушатников так и не нашли. Наверное, испорченные иконы были убраны.

Уже в приделе состоялось объяснение. Елизавета сообщила мне, что в первую неделю августа планируется поездка всей великокняжеской семьи на воды в Пятигорск. И если бы я мог составить компанию…

– Сергей Александрович тоже едет? – удивился я.

– Нет, – покачала головой Лиза. – Он останется в столице, будет готовить город к коронации.

– До нее еще долго.

Я видел, что разговор княгине дается трудно, она краснела и мяла веер.

– Тем не менее. Еду я, слуги, Маша, Дима и няни.

После осторожных расспросов я уяснил для себя несколько вещей. Во первых, в семье московских Романовых воспитываются двое детей великого князя Павла Александровича – Мария и Дмитрий. Сам князь служит на Кавказе. Он – вдовец, находится то ли в опале, то ли в каких то сложных взаимоотношениях с царской семьей. Во вторых, поездка пройдет на курьерском поезде Москва – Владикавказ до Минеральных Вод, где вагоны перецепят до Пятигорска. Там у московских Романовых есть собственный дом.

– Пара недель, может быть, месяц, – обозначила сроки Елизавета. – Ваша работа позволит взять отпуск?

– Работа не волк, в лес не убежит, – грустно пошутил я. – Осенью мне нужно ехать в Германию. Пришло приглашение на конгресс немецких естествоиспытателей и врачей.

– Берлин?

– Да, в столице.

– И будет доклад? – заинтересовалась княгиня. – О чем?

– О методах реанимации, – кивнул я.

Про то, что Рентген сделает свой первый аппарат лучевого исследования внутренних органов, говорить не стал. Может статься, что Вильгельм Конрад еще даже и не приступал к экспериментам с катодными трубками, и что там у него было в машинке…

– Впрочем, окончательного подтверждения от немцев пока нет, а мне надо еще получить заграничный паспорт.

– С этим затруднений не будет, – быстро пообещала Лиза. – Я попрошу супруга все ускорить.

Княгиня осеклась, опять покраснела. Да, все это звучало двусмысленно.