– Не будем терять время, – сказал я, отставляя чашку из тончайшего фарфора.

– Да, – ответил Келер, пытаясь заглушить этим вздох облегчения.

– Вот, извольте. – Я вытащил из портфеля эскизное изображение грелки. – Изготавливается из резины, можно разной формы. Наливаем горячую воду или, наоборот, лед насыпаем. Крышку завинчиваем плотно для герметичности. Все.

– Прекрасно, Евгений Александрович! Как всегда, у вас – гениально, не побоюсь этого слова! Я… со своей стороны… заказ сейчас разместим…

В глазах у него явно мелькали числа, все увеличивающиеся: аптекарь начал прикидывать на ходу затраты на интенсивную рекламную кампанию, себестоимость, доставку, объем неснижаемых складских остатков и еще что то узкоспециальное.

– Ваш вердикт? – решил я прервать сеанс прикладной арифметики.

– Заказ размещу сегодня же. Десять тысяч штук для начала. Неделя, от силы полторы – на изготовление. Цену… потом калькуляцию проведем, Евгений Александрович… После подсчета затрат…

Очнулся, торгаш проклятый. Сейчас начнет плакать, какой он бедный и несчастный. Пришлось опередить.

– Два пятиалтынных с изделия, господин Келер. Сами понимаете, на меньшее с таким товаром…

– По рукам, Евгений Александрович, спорить не буду!

Быстро он согласился, засранец. Надо было больше требовать. Ничего, он мне «амбушек» за бесплатно наделает. Бонусом. Никуда не денется.

* * *

Новые подстанции открывали с разницей в один день. С оркестром и ленточкой, серебряными ножницами и девочками, вручающими цветы всяким чиновникам из официальных кабинетов, что решили примазаться. Пришлось пригласить, потому что дело с Думой и медицинским комитетом оной сдвинулось, наконец, с мертвой точки. Видать, псарям дали августейшего околоцарского пинка под зад. И не только в бюджет на следующий, девяносто шестой год попали, но и было выделено специальное финансирование на текущий. Отдельной статьей. Знатоки выразили единодушное мнение, что такого не было никогда, и я точно внебрачный сын великого князя.

Сейчас я тону в бумагах: скорую помощь надо отделять от «Русского медика», передавать на баланс материальные ценности, переоформлять документы и прочее. Занятия эти явно придуманы врагом рода человеческого, от чиновной трескотни заведомо воняет серой. Думаю, надо носить с собой бутылочку со святой водой и втихаря обрызгивать этих гадов. Чует мое сердце: будут дымить и корчиться.

Единственное, что скрасило весь этот официоз, визит Лизы на новую подстанцию в Рогожской слободе. Ее мы открывали с колес, всего с одним экипажем и двумя бригадами. Так сказать, на вырост. И тут вдруг кортеж, без предупреждения. Да еще вместе с репортерами.

Все прошло по майскому сценарию: представление княгине врачей, запись в памятной книге. Чириков и тут не подвел, сунул новому главному врачу подстанции Моровскому увесистый том, а тот уже передал княгине. Репортеры ослепили вспышками, Лиза тайком мне улыбнулась.

После официальной части, княгиня попросила сопроводить ее на прогулку:

– Хочу увидеть храм Рождества. – Елизавета Федоровна опустила вуалетку на белой шляпке, я невольно заглянул в вырез декольте платья, затянутого тонкой кисеей. Открытые руки, пышные оборки на плечах… И шикарное многослойное ожерелье из жемчуга вокруг точеной шейки. Все очень прилично, элегантно, в церковь не могут не пустить!

Я тайком кивнул Жигану, тот убежал вперед, а мы медленным шагом пошли в сторону Рогожского кладбища.

– Уместно ли посещать великой княгине раскольническую церковь? – тихо поинтересовался я.