– Церковь рекомендует креститься, если вам что то кажется. Смену принимали? И не помните, кто в вашем распоряжении?

– Они. Извините, не повторится.

– Да уж, постарайтесь. Готовьте операционную, я переоденусь и подойду.

Так, от этих хоть на время избавился. Вот чувствую: начну оперировать, накосячу. Не о том мысли сейчас. Успокоиться надо сначала. Но подчиненным показывать нельзя. Впрочем, они же мнят себя великими хирургами? Флаг им в руки, барабан на шею. Уж поруководить у меня морально волевых качеств хватит.

Едва закрыл за собой дверь, как новая напасть: Вика выбежала из гостиной, обняла, как это пишут в романах, порывисто и начала выкладывать явно заготовленную загодя речь:

– Женечка, любимый, сил моих больше нет оставаться у маман! Я приняла решение переехать к тебе!

А у меня поинтересоваться слегка забыла. Да что же это сегодня творится?! Я посмотрел через плечо девушки: ага, чемоданы, шляпные коробки – все уже здесь. Я с трудом подавил желание выразить свой восторг с помощью тех слов, которых вроде и нет, но все их знают. Сейчас и знаменитый большой петровский загиб в строку пришелся бы. Что за день то сегодня такой? Ретроградный Меркурий?

– Послушай, – попытался я смягчить удар судьбы, обнимая Вику за плечи и целуя в щеку, а потом и в губы, – давай обсудим это чуть позже. Там серьезная операция сейчас начинается, без меня не справятся.

– С тобой что то произошло? У великого князя? У тебя лицо такое… Тебя там оскорбил кто то? Опять дуэль? Да я этого не переживу!

Ох уж эта женская интуиция! Такие бы таланты да в мирное русло!

– Ничего не произошло. Может, омаров переел немного? – Я тут же попытался обратить все в шутку. – Извини, я ведь на минутку только забежал, переодеться. Там больной на столе уже.

Мягко отстранил Вику, пошел облачаться в рабочую одежду. Хорош бы я был, попрись в операционную во фраке! Ничего, я подумаю об этом завтра. Или после операции.

Спустился в операционную, помылся. Хоть и не собираюсь оперировать, но указующим перстом ткнуть в нужное место могу. И только когда тер руки щеточкой, обратил внимание, как они дрожат. Надо валериану пить, или что там рекомендуют? Хотя мне больше французский коньяк помогает. Или вискарь односолодовый. Хотя я в наших винных лавках ни «Шиваса», ни «Гленфиддиха» не видел. Или не заметил? Ну вот, мысли в сторону пошли, может, и получится отвлечься.

И я пошел в свою гордость – лучшую операционную Москвы. Все, кто видел, пальму первенства отдавали нам. Бестеневая лампа! Мечта идиота! Я крови попил из изготовителя порядком. Сделали как надо, и в кратчайшие сроки. Нужда заставит, будешь оперировать при свете горящих спичек, как вспоминал академик Вишневский, но когда есть комфорт, работать существенно приятнее! Стол операционный с наклоном, достаточно кого нибудь запустить, чтобы ручку покрутил. Эх, много еще чего! Экскурсии скоро водить начнут. Билетики продавать будем, Викторию Августовну экскурсоводом назначу… Кстати, о птичках. Вот с этим счастьем мне что делать?

Осмотрел больного на столе. С диагнозом согласился. Случай для студентов, все на виду: и анамнез язвенный с кровотечением года два назад, и начало острое, с классической фразой «как ножом ударили». Давление, температура – терпимо. Пульс частит, но это как раз норма. И тут я заметил взгляд Моровского на своих подрагивающих кистях. Пусть думает, что я все же выпил лишку.

Дал команду анестезистке приступать и начал допрашивать графа, что они собираются делать. Как же, тонкий кишечник они ушивали без меня, гении хирургии. Пусть продолжают расти.

– Постараемся ушить язвенный дефект. Мы тренировались. Можно сказать, все освоили.

– Ну, с божьей помощью. – И все дружно перекрестились, за исключением пациента, который уже надышался хлороформа и впал в наркоз.