– Давай.

Я вскрыл конверт, быстро просмотрел. Елизавета Федоровна приглашала меня на какое то суаре. Сегодня в семь вечера. Что за суаре?

Глава 15

Дал лакею полтину. Не знаю, как положено таких важных ребят поощрять, но, как по мне, достаточно. Пацаны за пятачок записочки таскают, и довольны. Посмотрел еще раз на приглашение: форма одежды свободная, рекомендован белый галстук кавалерам. Вот и пригодятся обновки от Ламановой. А фрак Кузьма почистит – и как новый. Собственно, он и есть новый, один раз носил. Это у дам одно и то же платье дважды подряд надеть – трагедия на всю жизнь, а мужикам – лишь бы носки свежие и штаны без дырок.

Что такое это самое суаре, потом выясню. Время есть. Надо заняться текущими вопросами, а то слон большой, по кусочку отрезать придется много.

– Евгений Александрович, к вам посетитель, – вежливо постучав в дверь, заглянул Должиков.

– Что? Опять? – Я даже кулаки сжал. Только очередного коробейника не хватало.

– Насчет работы. Доктор.

– Запускай, – уже расслабленно махнул я рукой.

Даже настроение немного получше вмиг стало. Потому что в этой процедуре все знакомо. Прописано до мелочей, никаких сюрпризов. Опытные врачи мне очень нужны. Разделю разъездную службу и стационар, добавлю коек – всем работы хватит. А с перспективой присосаться к бюджету – такого наворотить можно… Подстанций пять на Москву нужно. А там еще и Питер нарисовывается на горизонте – Склифосовский уже роет землю.

Зашел соискатель уверенно, на пороге поздоровался, шагнул поближе. Стоит, молчит, смотрит. Высокий, ясноглазый. Волосы назад зачесаны, на лице оспины, которые, впрочем, не портят облик… Ибо старые такие, будто поистершиеся.

– Что, Женя, не узнал?

– Мы уже на ты? – удивился я.

– Вместе учились пять лет на медицинском. – Врач отставил трость, повесил шляпу на крючок.

– Прости, запамятовал. – У меня екнуло внутри, но я быстро справился с собой.

– Тогда разрешите отрекомендоваться, – перешел обратно на «вы» посетитель. – Винокуров Александр Николаевич. Лекарь, выпуск Московского университета восемьдесят восьмого года.

А фамилия то знакомая!

– Присаживайся, – показал я на стул. – Можно на «ты». И расскажи о себе. Как жизнь сложилась?

Для меня эти легенды про гимназию с золотой медалью и прочую успеваемость в стенах нашей альма матер – дело десятое. А вот как держится человек, не пытается ли утаить чего, поглавнее будет. Потому что навык обучения у Винокурова явно имеется, гимназия с отличием и универ за плечами его дали. Значит, научить чему угодно можно. Меня больше интересует другая часть биографии. Но этот проверку прошел: сам рассказал, без расспросов, что был выслан на родину, в Екатеринославскую губернию, за участие в рабочем кружке, но вскоре был прощен за примерное поведение и вернулся в Москву. Значит, бывший ссыльный.

– Емельян Николаевич брат твой?

– Да, младший.

– Значит, тебе известны подробности его работы у меня, а также печальные обстоятельства, вынудившие меня с ним расстаться?

– Известны. – Александр тяжело вздохнул. – Я и сам его предупреждал. Мол, посмотри на меня, чем закончились эти кружки… Там сначала все красиво, про защиту рабочего класса, просвещение, а потом бомбу в руки и свергать самодержавие. – Врач тяжело вздохнул. – Спасибо, что вытащил Емельяна. – Винокуров выложил из портфеля на стол стопку документов. – Он мне все рассказал.

– Пустое, – отмахнулся я, взял бумаги.

Это были диплом, рекомендательные письма… Винокуров старший работал в Екатеринославской губернии земским врачом.