– Сначала все было замечательно, – делился опытом Александр. – Две тысячи рублей в месяц, да еще под отчет тысячу. Дома срубили врачам, своя библиотека, любая периодика. А потом из года в год урезали расходы. Земские собрания – интриги и ругань. Работать не дают, завалили отчетностью.

– Ну, бумаг и у нас много, – вздохнул я. – А будет еще больше.

Рассказал про наше новое начинание со скорыми – показал черновик статьи Моровского в газету «Врач» о работе подстанций. Александр оказался умелым бюрократом, сразу перешел к цифрам, что я приводил в конце статьи, похмыкал.

– Большие деньги и большое начинание. Было бы интересно стать частью всего этого.

Я задумался. Один раз я на этой семейке крепко обжегся. Сам по краю прошел, Зубатову должен остался. И вот опять, по второму разу в ту же реку. Наверняка сомнения были понятны не только мне, и Винокуров сидел не совсем спокойно: то руки потрет, то нос почешет.

– Опыт работы меня устраивает. – Я полистал документы. – Но повторю то, что говорил Емельяну, а вслед за ним и всем остальным: твои политические пристрастия не должны мешать работе. Мы занимаемся медициной. Малейшая помеха нашему делу, – подпустил я немного пафоса, – и мы расстаемся. Это понятно?

– Да. Я согласен. На любую должность. – Александр замялся. – Очень нужна работа…

– Семья? Большая? – поинтересовался я.

– Трое детей. Плюс брата пока содержу.

Однокурсник то у нас многодетный. Ну, оно по нынешним временам обычное дело.

– В таком случае… На новую подстанцию пойдешь. Заведующим. Здесь стажировка месяц, чтобы специфику понять, поездишь с бригадами на вызовы. Справишься?

– Неожиданно… Но интересно. Да!

* * *

Вот как чувствовал, что не доведет до добра этот дочерний взбрык. Вика – замечательная девушка, и в работе, и в… личном плане. Есть небольшие тараканы в голове, но это терпимо. Нравится она мне. Но вот последний ее фортель должен был привести к каким то нехорошим последствиям. Слишком уж революционный поступок по нынешним временам… Наверное, это как в двадцать первом веке учительница в кремлевской школе начнет параллельно с уроками в онлифанс сниматься. Причем в однополых съемках. То есть если незамужняя девица живет с неженатым мужчиной – все, небо упало на землю. Вот если отец семейства прислугу в углу нагнет и употребит – это ничего, бывает. Сорок раз «Отче наш» и двадцать раз «Богородице, Дево, радуйся» – и свободен.

Но случилась ожидаемая катастрофа слишком быстро. Я же помнил: богомолье, все дела. Это вам не автобусный тур по намоленным местам Подмосковья, в семь утра начало, в девять вечера окончание. Сейчас это процесс длительный. Недели на две самое малое. И я шел к себе обедать со спокойной душой. Нет, основная проблема с князьями тревожить продолжала, но уже не так остро – подостыл. А в столовой меня ждал вовсе не украинский борщ с пампушками на первое и особое блюдо на второе.

Когда открыл дверь, ничего не предвещало. Но стоило мне крикнуть: «Кузьма, подавай обед!» – тут и началось. Навстречу вышла королевой моя дорогая почти теща, Елена Константиновна. Надо ей дождаться начала бума кино, сможет сделать неплохую карьеру на ролях беспощадных убийц. Лицо такое, что сейчас вытащит нож и будет резать. Другой бы побежал уже штаны менять, но я вдову профессора знаю давно. Привык немного.

– Здравствуйте. Богомолье отменилось? Не соизволите пообедать со мной?

– Как. Вы. Посмели?! – прошипела она. – Господин Баталов! Вы – бесчестный человек! Мерзавец!

Вот как она так научилась плавно наращивать громкость? Талант, однако.