И самые главные прибыли под занавес. Репортеры возникли почти одновременно, начав ругаться с городовыми, оцепившими место нашей работы с разных сторон. Один, грузный, с моржовыми усищами, смог пробраться по бережку, выловить меня.

– Господин Баталов?

– Откуда меня знаете?

– Присутствовал на операции в клинике Боброва. Гиляровский из «Русских ведомостей».

Ой. Сам дядя Гиляй! Я ведь даже его книгу читал, году в девяностом, наверное. «Москва и москвичи» называется.

– Евгений Александрович, расскажете, что здесь и как?

Мы посторонились: фельдшеры тащили на носилках утопленника. Кто то накинул на него мокрую рубашку, которая плотно облепила лицо. Страшное зрелище. Только рачков, вылезающих изо рта, не хватает… Впрочем, это не про свежего утопленника.

– Здравствуйте, Владимир Алексеевич. – Я тяжело вздохнул. – Если вкратце, то некий итальянский господин, вон он, – я кивнул в сторону Жованьки, которого паковали в полицейскую карету, – организовал занятия школы плавания. Примерно напротив Водовзводной башни. Дураки зачем то выплыли на середину реки, их понесло течением… Десять трупов, шестерых удалось спасти.

– А сколько всего было учеников? – Дядя Гиляй быстро строчил карандашом в записной книжке.

– Не знаю, спросите у полицейских.

– Они тоже не знают.

Ну вот так всегда и бывает, все приходится самому. Я плюнул на землю, пошел к карете. Дверку уже закрыли на замок, за ней плакал итальянец, размазывая сопли и слезы по лицу.

– Сколько у тебя было человек в школе? – Я схватился за решетку на окошке, встряхнул ее. – Вспоминай!

– Дьеци, венти, трента, – начал считать десятками Жованька.

У стоящего рядом Кожухова глаза на лоб полезли. Я тоже выпал в осадок.

– Тридцать два человека. Но пьятеро нье пришло.

Я обернулся к городовому:

– Нельзя его увозить.

– Почему?

– Он трупы опознать должен. Пересчитайте всех. И еще лодок на реку пустите по берегам.

Тут к набережной заехал целый кортеж. Две кареты, конные. Городовые опять вытянулись во фрунт, взяли под козырек. Ясно, прибыло начальство. Из первой кареты вылез знакомый мне Власовский, московский обер полицмейстер, из второй легко выпрыгнул Зубатов.

– Кто главный? – громко спросил Сан Саныч, удивленно разглядывая меня. Зубатов тоже узнал, подмигнул.

Околоточный надзиратель, фамилию которого я успел позабыть, начал тихонько подталкивать меня в сторону начальства. Не хочет отвечать.

– Доктор Баталов, – вышел я вперед и представился. В основном для незнакомых свитских. – Московская скорая помощь.

– Что случилось?

Начал коротко рассказывать про «школу утопленников», озвучил предварительные цифры спасенных и погибших. Лица начальства вытянулись.

– Двадцать один человек утонул?!

Народ закрестился.

– Шестерых мы спасли, десять вон лежат. – Я махнул рукой вдоль по берегу. – Остальных надо в речке искать. Может, позже всплывут.

Потрясенное молчание было мне ответом. Я стоял, мялся, начальство переглядывалось. Надо их как то втянуть в разговор.

– Первым на место прибыл городовой Кожухов. – Я подтолкнул усатого к обер полицмейстеру. – Потом дворники прибежали, они больше всех вытаскивали из воды. Мы приехали уже последними. Сразу начали реанимацию.

– Реани… что? – не допер Власовский.