– Что это за жизнь без ноги? – буркнул Митька.

– Не мужское же достоинство оттяпали… – пожал плечами я, увидел, как на меня вылупился Пороховщиков, поперхнулся дымом.

– А что… бывает?

– На войне сплошь и рядом. Взорвался снаряд, осколком срезало, и все, дальше не пришьешь.

– Это почему же? – удивился Митька.

– Сосуды там мелкие, не состыкуешь их.

До микрохирургии столько же пехом и ползком, сколько и до антибиотиков.

– Не дай Бог! – перекрестился Пороховщиков. – Вам, Евгений Александрович, помыться бы надо!

– Да и вам тоже. – Я оглядел своих помощников. Кровь из артерии била, не разбирая направлений.

– В баньку?

– Есть тут рядом одна. – Я вспомнил про Калашникова и поминки. – Поехали, попросимся помыться.

* * *

Купец оказался прилично выпивший, как и его товарищи по сукну. Сам Зингер был уже забыт, женщины пели грустные песни. Нам были рады, освободили место во главе стола, налили штрафную. Калашников велел топить баню, сам накладывал нам кутью и прочую поминальную еду.

Пока насыщались, прослушали «Черного ворона», потом под ахи и охи сами рассказали о событиях дня. Пороховщиков послал насытившегося Митьку узнать, что там с разборкой рухнувших лесов и приехали ли родственники погибших работников, после чего, быстро обмывшись, уехал разруливать все дальше.

А я заглянул к Матрене, которая кормила ребенка. Дождался перерыва в процедуре, осмотрел парня. Пупок заживал неплохо, но хорошо бы его было чем нибудь смазать. Типа классического йода. Которого нет. А что есть? Йодная настойка? Кажется, Пирогов использовал на войне. И тут кое что у меня забрезжило в голове про зеленку.

– А есть знакомые красильщики? – поинтересовался я у Матрены, отворачивая от себя Макара, который почему то именно в этот момент решил сходить по маленькому

– Есть, как не быть, но это хозяин лучше знает, Наум Алексеевич. Я по дому, он на работе. Они там красят.

И правда, кто может знать про это, как не суконщики? Наверняка только что со специалистами за одним столом сидел. Я вернул облегчившегося на пол парня обратно матери, и та, ничуть меня не смущаясь, снова засунула ему в рот сиську.

Зеленка то, вполне возможно, уже изобретена! Только вот используют ее как краситель. Про бактерицидные свойства никто не знает, но покапать в чашки Петри спиртовым раствором бриллиантовой зелени у меня рука не дрогнет. Вот только спрашивать сейчас точно не у кого, все пьяные.

– Батюшка, сделай для нас кое что. Макарке крестный отец нужен.

– А я, стало быть, подхожу?

– Истинно так!

Тут было о чем подумать. Стать крестным у Калашниковых – это по нынешним временам почти родственником. Со всеми вытекающими последствиями. Как говорится, права и обязанности. Если идти в сторону йода, зеленки и прочего бактерицидного, надо будет ставить целый завод. Купец тут может оказаться небесполезным. А родственника кинуть побоится: к вере в Бога тут относятся на полном серьезе, атеистические времена еще толком не наступили.

Мне вспомнилась последняя фраза, что я прочитал в Библии: «…а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша…».

Вот уж нет! Наша медицинская проповедь точно не тщетна.

– Надо с попом посоветоваться, – взял паузу я. – После Нового года зайду.

– Уж не бросай нас, батюшка! Молимся за тебя.

* * *

К вечеру, когда уже горели фонари, ко мне неожиданно заявились мои исследователи химики. Кузьма, впустивший их, привычно ворчал о поздних гостях и производимой ими грязи. Возглавлял делегацию Славка Антонов.