Вдруг я свежим взглядом рассмотрю что нибудь?
Александр Алексеич больного щупал долго, но как по мне, недостаточно тщательно. Симптомы раздражения брюшины проверял несколько небрежно. Ладно, я сюда не критиканствовать пришел, а коллеге помочь.
Оказалось, болит уже двое суток. Стула не было, газы отходят. Во рту суховато. Ладно, это часто бывает. Тошнит, не пьет, откуда влага возьмется? А вот с брюхом мне почти сразу понятно стало. Уж не знаю, называются ли сейчас эти симптомы по авторам, заострять на этом внимание как раз не буду. Но у нас тут такой набор: не то что студентам показывать можно, но в куче дают уверенность в диагнозе.
Закончил мучить пациента, кивнул Боброву. Пошли руки мыть.
– Что скажете? – спросил доктор.
– Аппендицит. Советовал бы произвести аппендэктомию в ближайшее время. В обозримом будущем, сами понимаете, продолжение воспаления, перитонит и логичный финал.
– Вот балда! А я и не подумал! А ведь точно! Ох, как не вовремя… Мне сейчас и оперировать не с кем…
– Так давайте я. В моей квалификации не сомневаетесь?
– А давайте! – согласился Бобров.
– Вопросов не возникнет?
– Каких? Я – руководитель клиники, пригласил коллегу, ученого, поделиться опытом.
– Только позвольте, я отлучусь буквально на часик. Съезжу… Свое привезти надо. А вы пока пациента подготовите. И… Можно, я помощницу возьму с собой? Дочь покойного профессора Талля. Она интересуется медициной, думаю, ей будет любопытно.
– Женщину в операционную?
Бобров задумался. Явно не готов к таким инновациям, но и отказывать мне не хочется.
– Хорошо, только пусть на галерке сядет. В обморок не упадет?
– Не должна. На трепанации черепа инструменты подавала…
Видимо, я произнес это недостаточно уверенно, хирург посмотрел на меня в сомнениях. Надо срочно переводить разговор на другую тему.
– Обсудим план операции?
Осторожные расспросы внесли некоторую ясность. Да, хирурги уже умеют удалять аппендикс, но делать это не любят. Есть проблемы с остановкой кровотечений: нет аппаратов прижигания, а еще нет нормальных расширителей раны. Так что велик риск порвать аппендикс и разлить гной по брюшной полости со всеми вытекающими. Поэтому хирурги ждут до последнего: авось, рассосется само. Иногда, кстати, так и бывает: иммунитет подавляет воспаление, и больной выздоравливает, получая бонусом целый аппендикс, который, как выяснится в будущем, совершенно не бесполезный придаток, а очень даже нужный. Отросток представляет собой склад полезных кишечных бактерий. Такой своеобразный НЗ. Если вдруг по какой то причине бактерии в кишечнике гибнут, то есть место, откуда они могут обратно размножиться.
* * *
Домой примчался весь в мыле, сразу мобилизовал Кузьму ехать с запиской к Таллям за Викой, после чего сгреб и спрятал в саквояж укладку с масками. Дел на пару минут, и дожидавшийся меня извозчик везет назад, на Большую Царицынскую. И еще кое что я взял с собой еще: упаковку со стрептоцидом. Штука маленькая, в карман уместилась – и совсем незаметно.
Бобров уже ждал. Не то чтобы нервно ходил из угла в угол, но, увидев меня, бумаги отложил и встал.
– Пойдемте, операционная готова.
– Одну минутку. – Я поставил на стул саквояж, достал укладку.
– Что это?
– Сейчас будем мыться, покажу.
– Не желаете до операции зайти к вашей протеже Повалишиной, посмотреть?
– Ни в коем случае. Даже возможный контакт с гнойной инфекцией… Чревато. Лучше после.
Бобров хмыкнул задумчиво, и мы пошли к нашему аппендициту. В предоперационной надели халаты, шапочки. Я достал маску и протянул Боброву.
– Это зачем?
– Александр Алексеевич, я заметил у вас легкий насморк. |