Александр Алексеич больного щупал долго, но как по мне, недостаточно тщательно. Симптомы раздражения брюшины проверял несколько небрежно. Ладно, я сюда не критиканствовать пришел, а коллеге помочь.

Оказалось, болит уже двое суток. Стула не было, газы отходят. Во рту суховато. Ладно, это часто бывает. Тошнит, не пьет, откуда влага возьмется? А вот с брюхом мне почти сразу понятно стало. Уж не знаю, называются ли сейчас эти симптомы по авторам, заострять на этом внимание как раз не буду. Но у нас тут такой набор: не то что студентам показывать можно, но в куче дают уверенность в диагнозе.

Закончил мучить пациента, кивнул Боброву. Пошли руки мыть.

– Что скажете? – спросил доктор.

– Аппендицит. Советовал бы произвести аппендэктомию в ближайшее время. В обозримом будущем, сами понимаете, продолжение воспаления, перитонит и логичный финал.

– Вот балда! А я и не подумал! А ведь точно! Ох, как не вовремя… Мне сейчас и оперировать не с кем…

– Так давайте я. В моей квалификации не сомневаетесь?

– А давайте! – согласился Бобров.

– Вопросов не возникнет?

– Каких? Я – руководитель клиники, пригласил коллегу, ученого, поделиться опытом.

– Только позвольте, я отлучусь буквально на часик. Съезжу… Свое привезти надо. А вы пока пациента подготовите. И… Можно, я помощницу возьму с собой? Дочь покойного профессора Талля. Она интересуется медициной, думаю, ей будет любопытно.

– Женщину в операционную?

Бобров задумался. Явно не готов к таким инновациям, но и отказывать мне не хочется.

– Хорошо, только пусть на галерке сядет. В обморок не упадет?

– Не должна. На трепанации черепа инструменты подавала…

Видимо, я произнес это недостаточно уверенно, хирург посмотрел на меня в сомнениях. Надо срочно переводить разговор на другую тему.

– Обсудим план операции?

Осторожные расспросы внесли некоторую ясность. Да, хирурги уже умеют удалять аппендикс, но делать это не любят. Есть проблемы с остановкой кровотечений: нет аппаратов прижигания, а еще нет нормальных расширителей раны. Так что велик риск порвать аппендикс и разлить гной по брюшной полости со всеми вытекающими. Поэтому хирурги ждут до последнего: авось, рассосется само. Иногда, кстати, так и бывает: иммунитет подавляет воспаление, и больной выздоравливает, получая бонусом целый аппендикс, который, как выяснится в будущем, совершенно не бесполезный придаток, а очень даже нужный. Отросток представляет собой склад полезных кишечных бактерий. Такой своеобразный НЗ. Если вдруг по какой то причине бактерии в кишечнике гибнут, то есть место, откуда они могут обратно размножиться.

* * *

Домой примчался весь в мыле, сразу мобилизовал Кузьму ехать с запиской к Таллям за Викой, после чего сгреб и спрятал в саквояж укладку с масками. Дел на пару минут, и дожидавшийся меня извозчик везет назад, на Большую Царицынскую. И еще кое что я взял с собой еще: упаковку со стрептоцидом. Штука маленькая, в карман уместилась – и совсем незаметно.

Бобров уже ждал. Не то чтобы нервно ходил из угла в угол, но, увидев меня, бумаги отложил и встал.

– Пойдемте, операционная готова.

– Одну минутку. – Я поставил на стул саквояж, достал укладку.

– Что это?

– Сейчас будем мыться, покажу.

– Не желаете до операции зайти к вашей протеже Повалишиной, посмотреть?

– Ни в коем случае. Даже возможный контакт с гнойной инфекцией… Чревато. Лучше после.

Бобров хмыкнул задумчиво, и мы пошли к нашему аппендициту. В предоперационной надели халаты, шапочки. Я достал маску и протянул Боброву.

– Это зачем?

– Александр Алексеевич, я заметил у вас легкий насморк.