Элрой-оборотень сопел и приближался, неустойчиво и неловко стоя на своих задних лапах. Части одежды болтались на нем как попало, язык свисал из раскрытого рта. За «Оутлийской Пробкой» Смоки Апдайка была старая стоянка, за ней валялся остов пружинной кровати и старый проржавевший кузов форда 1957 года, полная луна отражалась в каждом осколке его разбитого стекла, как мертвый внимательный глаз, и это началось не в Нью-Хэмпшире, не так ли? Нет. Это началось, когда мама заболела, или с появлением Лестера Паркера. Это началось, когда…

«Джеку было шесть лет. Мы жили в Калифорнии и никто не жил нигде больше и Джек…»

Он развязал веревки рюкзака.

Оно опять приближалось, почти танцуя в лунном свете, на секунду напомнив какой-то оживший мультфильм Диснея. Джек рассмеялся. Существо прыгнуло на него. Острия острых когтей мелькнули в каком-то дюйме от лица Джека. Элрой-оборотень приземлился на обломки пружинной кровати и запружинил в них. Захватывая и роняя клочья белой пены, он крутился, вертелся и корчился, глубоко вогнав в одну лапу ржавую пружину.

Джек сунул руку в рюкзак. Он пошарил в грязном белье, скомканных запасных джинсах. Наконец, нащупал горлышко бутылки и потянул за него.

Элрой-оборотень яростно взвыл, освобождаясь, наконец, от пружины.

Джек упал на жесткую, покрытую сорняками землю и покатился, держа двумя пальцами левой руки лямки рюкзака, а правой обхватив горлышко бутылки. Большим и указательным пальцами левой руки он откручивал колпачок. Наконец, открутил.

«Сможет ли он пойти за мной? — внезапно подумал он, прикладывая горлышко к губам. — Когда я ухожу, я, наверное, оставляю какую-то дыру в окружающем мире? А может, он сумеет последовать за мной и прикончить меня на той стороне?»

Рот Джека заполнил вкус гнилых фруктов. Он глотнул, горло сжалось, пытаясь выплеснуть содержимое наружу. Потом этот ужасный вкус заполнил его всего. Он слышал крик Элроя, и этот крик казался ужасно далеким, как будто доносился из другого конца Оутлийского туннеля, а он, Джек, быстро бежал к другому его концу. На этот раз он почувствовал, что падает, и подумал: «О, Боже, а если я, дурак, приземлюсь там на каньон или горный склон?»

Он ухватился за рюкзак и бутылочку, зажмурив глаза, и ожидая, что случится: Элрой ли, Территории, чтобы то ни было. И тут мысль, которая преследовала его весь вечер, вернулась, как лошадка на карусели, может быть, Серебряная Леди, а, может быть, Быстрая Элла. Он ухватился за нее, и она повлекла его за собой в облаке ужасного запаха волшебного сока. Он держался за нее, несмотря ни на что, и чувствовал, как на нем изменяется одежда.

«Шесть, да, когда нам было шесть лет, и никто не был никем другим, и это было в Калифорнии. Кто играет на саксофоне: папа это или это, это… Что мама имеет в виду, когда говорит, что мы живем не так и куда, куда, куда вы ходите с Дядей Морганом? Папа, иногда он глядит на тебя так, как будто, будто, будто у него в голове что-то не так и… и… за его глазами землетрясение, и ты умираешь в нем. Папа!»

И падающий, переворачивающийся, катящийся в запахах, похожих на пурпурное облако, Джек Сойер, Джек Бенджамин Сойер, Джеки, Джеки…

«…было шесть лет, когда это началось, и кто это играет на саксофоне, папа? Кто играл на саксофоне, когда мне было шесть лет, когда Джеки было шесть лет, когда Джеки…»

Глава 11

Смерть Джерри Бледсо

…было шесть… когда это действительно началось, когда закрутилась та машина, которая забросила его в Оутли и повлекла дальше. Громко звучал саксофон. Шесть. Джеку было шесть. Его внимание полностью было поглощено новой игрушкой, которую принес отец. Эта игрушечная машинка была уменьшенной копией лондонского такси. Игрушечный автомобиль был тяжелым, как кирпич, и от хорошего толчка летел по гладкому деревянному полу нового кабинета через всю комнату.