Короче говоря, когда мы подъехали к бальному
павильону, я вышел из кареты точно во сне и так замечтался, убаюканный
вечерним сумраком, что не слышал музыки, гремевшей нам навстречу сверху, из
освещенной
залы.
Кавалеры кузины и Лотты - Одран и некий N. N., - разве упомнишь все
имена, - встретили нас у кареты и подхватили своих дам, я тоже повел свою
наверх.
Мы переплетались в менуэтах, я приглашал одну даму за другой, и, как
назло, самые несносные все медлили поблагодарить и отпустить меня. Лотта и
ее кавалер начали танцевать англез, и ты сам поймешь, как было мне приятно,
когда ей пришлось проделывать фигуру с нами! Надо только посмотреть, как она
танцует! Видишь ли, она всем сердцем, всей душой отдается танцу, все
движения ее так гармоничны, так беспечны, так непринужденны, как будто в
этом для нее все, как будто она больше ни о чем не думает, ничего не
чувствует, и, конечно же, в те минуты все остальное не существует для нее.
Я попросил у нее второй контрданс; она обещала мне третий и с
очаровательной откровенностью призналась, что до страсти любит танцевать
немецкий вальс. "Тут у нас принято, - продолжала она, - чтобы дама танцевала
вальс со своим постоянным кавалером. Но мой кавалер прескверно вальсирует и
будет мне признателен, если я избавлю его от этого труда. Ваша дама тоже не
охотница и не мастерица танцевать вальс, а я заметила еще в англезе, что вы
вальсируете превосходно. Так вот, если вам хочется танцевать со мной,
ступайте попросите разрешения у моего кавалера, а я пойду к вашей даме". Я
согласился, и мы решили, что ее танцор будет между тем занимать мою
танцорку.
Танец начался, и мы некоторое время с увлечением выделывали
разнообразные фигуры. Как изящно, как легко скользила она! Когда же все пары
закружились в вальсе, поднялась сутолока, потому что мало кто умеет
вальсировать. Мы благоразумно подождали, чтобы наплясались остальные, и
когда самые неумелые очистили место, вступили мы еще с одной парой, с
Одраном и его дамой, и не посрамили себя. Никогда еще не двигался я так
свободно. Я не чувствовал собственного тела. Подумай, Вильгельм, - держать в
своих объятиях прелестнейшую девушку, точно вихрь носиться с ней, ничего не
видя вокруг и... Однако, сознаюсь тебе, я поклялся мысленно, что никогда, ни
за какие блага в мире не позволил бы своей любимой, своей невесте,
вальсировать с другим мужчиной. Ты меня, конечно, поймешь!
Мы несколько раз просто прошлись по зале, чтобы отдышаться. Потом Лотта
села, и апельсины, с трудом добытые мною, превосходно освежили нас, только
каждый ломтик, который она из вежливости уделяла беззастенчивой соседке, был
мне словно острый нож в сердце.
Третий англез танцевали мы во второй паре. Когда мы проходили в танце
по ряду к я с неизъяснимым упоением держал ее руку, смотрел в ее глаза,
откровенно выражавшие искреннейшее, чистейшее удовольствие, мы поравнялись с
женщиной, которая раньше еще привлекла мое внимание приятным выражением
немолодого лица. |