Изменить размер шрифта - +
  Изменчивое
солнце неверными лучами озаряет холм. Весь  алый,  бежит  по  долине  горный
ручей. Ручей, как сладок твой рокот! Но слаще мне слышится голос.  То  голос
Альпина, он скорбит об умершем. Голова  его  склонилась  под  бременем  лет,
глаза покраснели от слез. Альпин! Дивный певец! Зачем ты один на  безмолвном
холме? Зачем ты стонешь, как ветер в чаще леса, как волна у дальних берегов?

                                   Альпин

     Я плачу, Рино, об усопшем, и мой голос взывает к обитателям могил.  Как
ты величав на холме, как прекрасен среди сынов равнины, но ты падешь подобно
Морару, и слезы прольются на твоей могиле. Холмы  забудут  о  тебе,  и  твой
спущенный лук будет лежать под сводами пещеры. Ты был резв, Морар, как олень
на холме, и страшен, как зарницы в темном небе. Твой гнев был  грозой,  твой
меч сверкал в бою, подобно молниям над  равниной,  голос  твой  гремел,  как
лесной поток после дождей, как гром за дальними холмами. Многих сразила рука
твоя, испепелило пламя твоего гнева. Когда же ты  возвращался  после  битвы,
твой голос звучал так мирно! Твой лик был ясен, как солнце после  бури,  как
месяц в безмолвии ночи, а душа спокойна, точно озеро,  когда  утихли  порывы
ветра.
     Тесно теперь твое жилище! Мрачен  тот  край,  где  ты  обитаешь!  Тремя
шагами могу я измерить могилу того, кто был некогда так велик! Четыре камня,
увенчанные мхом, - вот единственная о тебе память!  Дерево  без  листьев  да
шуршащая под ветром высокая трава укажут охотнику могилу героя Морара. Нет у
тебя матери, чтобы плакать над  тобой,  нет  девушки,  чтобы  пролить  слезы
любви. Умерла родившая тебя, погибла дочь Морглана.
     Кто там опирается на посох? Кто это, чьи кудри побелели от старости,  а
глаза красны от слез? Это твой отец,  Морар,  отец  единственного  сына.  Он
слышал, как ты прославился в битве, как рассеялись  перед  тобой  враги,  он
слышал, как восхваляли тебя. Увы, о твоих ранах не слышал он. Плачь,  плачь,
отец Морара, твой сын услышит тебя.  Сон  мертвецов  глубок,  изголовьем  им
служит прах. Твой голос не достигнет его, твой зов его не пробудит. О, когда
же настанет утро для обитателей могил и спящий услышит: "Проснись!"
     Прости, благороднейший  из  смертных,  воин-победитель.  Не  быть  тебе
больше на бранном поле, не озарять дремучего леса сверканьем клинка.  Ты  не
оставил сына, но имя твое сохранится в песне,  и  грядущие  века  услышат  о
тебе, услышат о тебе, услышат о Мораре, павшем в битве.

     Громки были рыдания героев, но всего громче надрывный стон Армина.  Ему
вспомнилась смерть сына, погибшего в расцвете юных лет.  Подле  героя  сидел
Кармор, властитель шумного Галмала. Он спросил:
     - Зачем так горестны рыданья Армина? О чем тут плакать? На то и  песни,
чтобы трогать и тешить душу. Они подобны легкому туману, который, поднимаясь
с озера в долину, окропляет цветы  живительной  росой;  но  стоит  подняться
солнцу, и туман растает без следа. О чем  ты  сокрушаешься,  Армии,  владыка
Гормы, омытой волнами? - Да, я сокрушаюсь! И велика скорбь моя!  Кармор,  ты
не утратил сына, не утратил цветущей дочери; храбрый  Кольтар  жив,  и  жива
прекрасная Аннира.
Быстрый переход