– Так у тебя не было пистолета, – сказал Кеннеди.

– Теперь есть.

– Он не заряжен, друг.

– Рассказывай сказки, – сказал я устало. – Ты что, держишь его под подушкой, только чтобы пачкать наволочки? Если бы пистолет не был заряжен, ты набросился бы на меня, как экспресс «Чатануга».

Я оглядел комнату. Приятное мужское жилище с хорошим ковром, парой кресел, столом со скатертью, небольшим диванчиком и посудным шкафчиком. Я достал из шкафчика бутылку виски и пару стаканчиков.

– С твоего позволения, конечно, – я посмотрел на Кеннеди.

– Веселый парень, – холодно ответил он. Я налил себе виски, и много я нуждался в этом. Выпив, я уставился на Кеннеди, а он на меня.

– Кто ты, приятель? – спросил он.

Я забыл, что он видит лишь незначительную часть моего лица, и опустил воротник штормовки.

– Толбот, – медленно сказал Кеннеди. – Джон Толбот, убийца.

– Да, это я, – согласился я. – Убийца. Он сидел неподвижно, глядя на меня. Наверное, десятки мыслей кружились в его голове, но ни одна из них не отразилась на лице. Оно было столь же выразительно, как лицо деревянной статуи индейца. Но его карие умные глаза выдали его. Он не смог скрыть враждебности и холодной злобы, таившихся в их глубине.

– Чего ты хочешь, Толбот? Что ты делаешь здесь?

– Иными словами, почему я не уношу ноги?

– Почему ты вернулся? Они держали тебя взаперти в доме, бог его знает – почему, с вечера вторника. Ты бежал, тебе не потребовалось кого‑нибудь при побеге пришить, иначе я бы об этом знал. Возможно, они даже не догадываются о твоем побеге, иначе я бы об этом тоже знал. Но ты отсутствовал, ты выходил в море – я чувствую его запах и вижу, на тебе рыбацкая штормовка. И бежал ты давно – не смог бы так промокнуть за полчаса, даже если бы стоял под водопадом. И после этого ты возвращаешься.

Убийца, человек, которого разыскивают. Все это чертовски странно.

– Действительно, странно, – согласился я. Виски было хорошим, и впервые за многие часы я почувствовал себя почти человеком. – Слушай, а что это за странная компания, на которую ты здесь работаешь? – спросил я, отметив про себя, что этот шофер – умный парень, соображает быстро.

Он ничего не ответил. Но, думаю, если бы я работал в этом доме, то тоже не стал бы обсуждать своих хозяев с первым попавшимся убийцей. Я сделал вторую попытку.

– Дочь генерала – мисс Мери – хорошенькая шлюшка, не правда ли?

Это достало его. Он вскочил с кровати, в глазах его засветилось бешенство. Руки сжались в кулаки, и он был на полпути ко мне, прежде чем вспомнил, что пистолет направлен ему в грудь.

– Хотел бы я, чтобы ты, Толбот, повторил все это, но без пистолета в руке.

– Вот так‑то лучше, – одобрительно произнес я. – Наконец‑то появились первые признаки жизни. Вырабатывая определенное мнение, вспоминай старую добрую поговорку, что не по словам судят, а по делам. Если бы я просто поинтересовался у тебя, что представляет собой Мери Рутвен, ты не стал бы отвечать или послал бы меня к черту. Я, как и ты, не считаю ее шлюшкой и знаю, что она не такая. Я считаю ее хорошей крошкой и очень красивой.

– Не сомневаюсь в этом, – в голосе его слышалась злоба, но в глазах появилось некоторое замешательство. – Именно поэтому ты в тот день напугал ее до смерти.

– Сожалею об этом, искренне сожалею. Но я был вынужден сделать это, Кеннеди, хотя и не по тем соображениям, о которых думаешь ты и эта компания убийц в доме. – Я допил виски и, пристально посмотрев на него, бросил ему пистолет.