Я встал и начал прохаживаться по комнате. Действие виски прекратилось. Я казался себе холодной мокрой камбалой.

– Я должен был влезть в это дело. До сих пор мы действовали впотьмах, но по причинам, которые сейчас долго объяснять, мы знали, что генерал ухватится за возможность заполучить специалиста по спасательным работам. И он ухватился.

– Мы? – Кеннеди все еще сомневался.

– Мои друзья и я. Не волнуйся, Кеннеди, за моей спиной – закон. Я в этом деле участвую не по своей инициативе. Чтобы заставить генерала заглотнуть наживку, мы должны были использовать его дочь. Она абсолютно не в курсе того, что происходит. Судья Моллисон находится в дружеских отношениях с семьей генерала, и 'я попросил его пригласить ее пообедать, а до обеда – посидеть в зале суда, пока он рассмотрит последние дела.

– Судья Моллисон участвует в этом.

– Да. У тебя здесь есть телефон и справочник, можешь позвонить ему.

Он покачал головой.

– Моллисон в курсе, – продолжал я. – И с десяток полицейских, но все они поклялись молчать: стоит проговориться – и им придется искать другую работу. Единственный человек, который не служит закону и находится в курсе этого дела, – хирург, который якобы оперировал Доннелли и подписал свидетельство о его смерти. Он очень совестливый человек, но мне удалось уговорить его.

– Все обман, – пробормотал Кеннеди, – а я клюнул на него.

– Все клюнули. На это мы и рассчитывали. Ложные сообщения Интерпола и с Кубы при полной поддержке полиции, два холостых патрона в барабане кольта Доннелли, ложные заслоны на дорогах, обманные погони полиции, обманные...

– Но пулевая пробоина в лобовом стекле?

– Я приказал Мери пригнуться и сам сделал ее. Машина и пустой гараж подставлены, Яблонски – тоже.

– Мери говорила мне о Яблонски, – медленно сказал он. «Мери», отметил я, а не «мисс Мери», но, может, это ничего и не значило, может, он просто называл ее так за глаза. – «Падший полицейский», – сказала она. Еще одна подстава?

– Да, еще одна подстава. Мы разрабатывали все это два года. Сначала нам потребовался человек, который досконально знает Карибский бассейн. Мы нашли Яблонски, который родился и вырос на Кубе. Два года назад он работал в нью‑йоркском отделе по расследованию убийств. Именно Яблонски пришла в голову идея о привлечении его к суду. Умно придумано – не только объясняло внезапное исчезновение одного из лучших в стране полицейских, но и открыло перед ним двери в преступный мир, когда в этом возникла необходимость. Он работал со мной в странах Карибского бассейна последние полтора года.

– Рискуя, да? Я хочу сказать, что Куба – второй дом для всех преступников в Штатах, и шансы...

– Он изменил внешность, – терпеливо пояснил я. – Отрастил усы, бороду, перекрасил волосы, надел очки – родная мать не узнала бы.

Наступила долгая тишина, затем Кеннеди поставил свой стакан и посмотрел мне в глаза:

– Что происходит, Толбот?

– Извини. Ты должен верить мне. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше для тебя. Моллисон ничего не знает, полицейские ничего не знают – они лишь исполняют приказы.

– Это крупное дело? – медленно спросил он.

– Достаточно крупное. Послушай, Кеннеди, не задавай вопросов. Я прошу тебя помочь мне. Если ты еще не боишься за жизнь Мери, то сейчас самое время начать бояться. Я не думаю, что ей известно о делах Вайленда и генерала больше, чем тебе, но уверен: ей грозит опасность. Большая опасность. Смертельная. Я работаю против крутых ребят, играющих по‑крупному.