Его смугловатое лицо несколько побледнело. Ему не понравилось то, что он услышал, но если руки у него и задрожали, я не заметил этого.

– Ты умный человек, Толбот, – медленно произнес он. – Может быть, слишком умный, я не знаю. Но ты достаточно умен и не рассказал бы мне всего этого, если бы не был уверен, что я пойду за тобой. «Играют по‑крупному», – сказал ты. Ну что же, и я поучаствую в игре.

Я не стал тратить время на благодарности – если человек сует голову в затягивающуюся петлю, его не стоит поздравлять, и вместо этого сказал:

– Я хочу, чтобы ты ходил с Мери. Везде. Почти уверен, что завтра утром, то есть уже сегодня утром, мы отправимся на нефтяную платформу. Мери почти наверняка отправится с нами. У нее не будет выбора. Ты поедешь с ней.

Он попытался было прервать меня, но я жестом остановил его:

– Я знаю, что тебя сняли с этой работы. Придумай какой‑нибудь повод, чтобы сегодня рано утром попасть в дом. Постарайся увидеться с Мери и скажи ей, что с Валентино утром произойдет небольшой несчастный случай, и она...

– О чем ты? Какой несчастный случай?

– Не волнуйся, – зловеще ответил я. – Несчастный случай в лучшем виде. Он некоторое время будет неспособен присматривать даже за самим собой, чего уж говорить о присмотре за другими. Скажи ей, чтобы она настояла на твоем возвращении в телохранители. Если она упрется, генерал не станет возражать, и я больше чем уверен, что Вайленд – тоже: все займет всего один день, а завтра его не очень‑то будет волновать вопрос, кто ее охраняет. Не спрашивай, откуда я это знаю, – я этого не знаю, – но могу побиться об заклад, что это так. – И, помолчав немного, продолжил:

– В любом случае Вайленд просто подумает, что она настаивает на этом потому, что, как он считает, ты... как бы это сказать... – ее слабость.

Его лицо оставалось бесстрастным, как у индейца, поэтому я продолжил:

– Не знаю, так ли это, да это и не моя забота. Просто рассказываю тебе, что, по‑моему, думает Вайленд и почему это заставит его уступить ей. Это и еще то, что он не доверяет тебе и предпочтет иметь тебя перед глазами.

– Хорошо, – ответил он так, будто я пригласил его на увеселительную прогулку. Он действительно был очень хладнокровным человеком. – Я поговорю с ней и сделаю так, как ты хочешь. – Он задумался на секунду:

– Ты говоришь, что я подставляю голову. Возможно. Но делаю это по собственной воле. И все же мне кажется, мое согласие заняться этим делом позволяет мне надеяться на большую откровенность с твоей стороны.

– А я не откровенен? – я не был раздражен, просто почувствовал смертельную усталость.

– Только в том, чего ты не сказал. Ты хочешь, чтобы я присматривал за генеральской дочкой. Судя по тому, за чем ты охотишься, Толбот, безопасность Мери тебе до лампочки. Если бы тебя это заботило, ты бы спрятал ее, когда она позавчера была в твоих руках. Но ты этого не сделал – привез ее обратно. Говоришь, что ей грозит большая опасность, но именно ты, Толбот, привез ее туда, где она этой опасности подвергается. Ладно, ты хочешь, чтобы я присматривал за ней, но тебе еще что‑то от меня надо.

Я кивнул:

– Да. Я лезу в эту кашу со связанными руками. Не преувеличиваю: лезу в эту кашу, как пленник. Мне нужен человек, которому я могу доверять. Тебе я доверяю.

– Ты можешь доверять Яблонски, – тихо произнес он.

– Яблонски мертв.