|
Дело было в том, что дети двинулись в путь к пресловутым глетчерам. Жанна утверждала, что они взбираются на гору, поэтому оба высоко подымали ноги, чтобы шагать через скалы. Но Люсьен, запыхавшись от напряжения, оступился и растянулся по самой середине грядки с цветами. Уязвленный, охваченный ребяческой яростью, он заплакал навзрыд. - Подними его! - крикнула Элен. - Он не хочет, мама. Он катается по земле! Жанна отступила на несколько шагов. Казалось, ее задела и рассердила невоспитанность мальчика. Он не умеет играть, он, наверно, запачкает ей платье. Ее лицо приняло выражение оскорбленного достоинства. Тогда госпожа Деберль, раздраженная криками Люсьена, попросила сестру поднять его и заставить замолчать. Полина охотно согласилась. Она побежала к мальчугану, бросилась рядом с ним на землю, минуту каталась вместе с ним. Но он отбивался, не давая схватить себя. Она все же встала на ноги, держа его под мышки. - Молчи, рева! Будем качаться, - сказала она, желая его успокоить. Люсьен тотчас умолк. Серьезность сбежала с лица Жанны, - оно озарилось пламенной радостью. Все трое побежали к качелям. На доску уселась, однако, сама Полина. - Раскачайте меня, - сказала она детям. Оки качнули ее изо всей силы своих ручонок. Но она была тяжела - они едва сдвинули ее с места. - Раскачивайте сильнее! - повторила она. - У, глупыши, они не умеют. Госпожа Деберль озябла в беседке. Несмотря на яркое солнце, погода казалась ей холодноватой. Она попросила Малиньона передать ей белый кашемировый бурнус, висевший на задвижке окна. Малиньон встал и набросил ей на плечи бурнус. Они непринужденно беседовали о вещах, весьма мало интересовавших Элен. Боясь к тому же, как бы Полина нечаянно не опрокинула детей, она вышла в сад, а Жюльетта и молодой человек продолжали горячо обсуждать какой-то модный фасон шляпы. Как только Жанна увидела мать, она подошла к ней с ласково-просительным видом, она вся была мольба. - "Ах, мама, - пролепетала она, - ах, мама... - Нет, нет! - ответила Элен, прекрасно понявшая ее. - Ты знаешь, что это тебе запрещено. Жанна страстно любила качаться на качелях. Ей казалось, по ее словам, что она превращается в птицу: ветер, бьющий в лицо, резкий взлет, непрерывное, ритмичное, как взмах крыла, движение давали чарующую иллюзию полета ввысь, под облака. Но это всегда кончалось плохо. Один раз ее нашли без чувств; она судорожно сжимала руками веревки качелей, широко раскрытые глаза смятенно глядели в пустоту. В другой раз она упала с качелей, вытянувшись в судороге, словно ласточка, пораженная дробинкой. - Ах, мама, - продолжала девочка, - хоть немножко, совсем немножко! Наконец Элен, чтобы отделаться от Жанны, посадила ее на качели. |
