Мгновенно я протрезвел, до меня дошел смысл сказанного, меня затрясло. Чтобы ничем не выдать охватившего меня возбуждения, я даже ухватился рукой за стол.

    – ..Я смогу устроить так, что она будет избрана для игр… – говорил Сафрар, – но это будет кое-чего стоить.

    – Как ты обеспечишь, что её выберут? – спросил Камчак.

    – Мое золото обеспечит, – тихо произнес Сафрар, – и золото же обеспечит, что её будут плохо защищать.

    Краешком глаза я видел, что глаза Камчака разгорелись.

    Церемониймейстер подал знак, призывая к тишине, остановил все разговоры и игру музыкантов. Акробаты были вынуждены прервать выступление и удалиться. В наступившей тишине прозвучал голос стюарда:

    – Африз из Тарии!

    Я, как и другие находящиеся в зале, перевел взгляд на широкую мраморную лестницу, расположенную слева от огромного стола в доме торговца Сафрара.

    По лестнице медленно в ниспадающем шелковом белом с золотым одеянии торжественно спускалась девушка по имени Африз.

    Ее сандалии были из золота, и она носила золотые перчатки.

    Ее лица было не разглядеть – его укрывала белая шелковая вуаль, также отделанная золотом. Не были видны даже её волосы – их скрывал капюшон свободной женщины, который, разумеется, имел цвета касты торговцев. Следовательно, Африз принадлежала к касте торговцев.

    Я вспомнил, что Камчак не раз уже говорил о ней.

    Женщина приближалась, и внезапно я вновь расслышал слова Сафрара:

    – Вот что я предлагаю, – говорил он, указывая на приближающуюся девушку.

    – Богатейшая женщина Тарии, – вздохнул Камчак.

    – Как только достигнет совершеннолетия, – уточнил Сафрар.

    Я заподозрил, что до того времени её средства находились в руках Сафрара.

    Позднее Камчак подтвердил мою догадку. Сафрар не был родственником девушки, но был избран торговцами Тарии, на которых оказывал несомненное влияние, опекуном девушки после смерти её отца, который погиб несколько лет назад при нападении паравачей на его караван. Отец Африз – Тетрар был самым богатым торговцем города, одного из самых богатых городов на Горе. После него не осталось ни одного наследника мужского пола, и соответственно огромные богатства Тетрара принадлежали теперь его дочери – Африз, которая стала бы полноправной хозяйкой этих богатств по достижении ею совершеннолетия, что должно было произойти этой весной.

    Девушка, несомненно, прекрасно отдавала себе отчет в том, сколько глаз направлено на нее, она остановилась на лестнице и, надменно подняв голову, оглядела зал. Я как-то почувствовал, что она почти немедленно отметила меня и Камчака. Что-то в её позе заставило меня заподозрить, что она довольна тем, что обнаружила нас здесь. Сафрар прошептал Камчаку, глаза которого разгорелись и остановились на белозолотой фигуре на лестнице.

    – Разве она не стоит золотой сферы?

    – Трудно сказать, – ответил Камчак.

    – Ее рабыни, – сообщил Сафрар, – говорят, что она прекрасна.

    Камчак пожал плечами в своей хитрой тачакской манере. Я несколько раз видел этот жест, когда обсуждалась цена, которую должен был заплатить Альбрехт, чтобы заполучить обратно свою Тенчику.

    – Шар на самом деле не так уж много и стоит, проговорил Сафрар, – он ведь не из золота, только кажется таким…

    – Но, – сказал Камчак, – тачаки дорожат золотой сферой…

    – Я хочу её только как диковинку, – продолжал Сафрар.