Изменить размер шрифта - +
Предупреди мать, что я запоздаю. Не ждите меня к обеду.

Она вышла из комнаты, кивнув обоим мужчинам. Ричардсон также кивнул им и направился к телефону.

— Это дочь Ричардсона? — поинтересовался Уэст.

— Да, — ответил Тентенден. — Она красива, не правда ли? И очень мила к тому же. Все в этом краю обожают ее.

— Почему она так обеспокоена?

— Обеспокоена?.. Она?.. Я ничего не заметил.

 

Между тем Роджер Уэст отгадал правильно. Роз Ричардсон очень беспокоилась о своем отце. Она упрекала себя в том, что раньше не заметила в нем перемену, которая произошла с ним после недавней забастовки. Правда, у нее было и оправдание: она была еще очень молода и очень увлечена учением. К тому же она ездила во Францию, где вела жизнь молодой девушки, у которой есть деньги и нет никаких обязанностей: играла в теннис, каталась верхом, много танцевала…

Вернувшись, она была поражена мрачным, нервным состоянием отца. Она поделилась своей тревогой с матерью, которая со свойственной ей невозмутимостью ответила:

— Твой отец всегда отличался беспокойным темпераментом. Он считает себя ответственным за забастовку, которая нанесла большой ущерб типографии, и ничто не убедит его в противном.

— Но, мама, ведь это была всеобщая забастовка. Не могла же единственная типография во всей Великобритании избежать ее?!

— Действительно, но что ты хочешь?.. Таков характер твоего отца, и каждый раз, когда случается какая-нибудь неприятность, он считает, что мог ее избежать. Если ты себе ногу повредишь, поднимаясь в гору, он будет упрекать себя, что позволил тебе пойти туда. Если дом охватит огнем, он будет считать себя виновным, потому что оставил в нем спички… С ним всегда так. Особенно когда дело касается этой проклятой типографии. Последняя забастовка нанесла ему сильный удар. Он считал, что при тех обстоятельствах, в которых находятся местные рабочие, у них не было оснований для забастовки. В сущности, они это сделали из солидарности с другими, но твой отец воспринял это как личную обиду.

— Как бы мне хотелось сделать для него что-нибудь! У него такой грустный вид.

— Ты это можешь сделать, Роз. Ты знаешь, насколько он будет счастлив, если ты будешь работать рядом с ним. Разве он не просил тебя об этом несколько лет назад? Почему бы теперь тебе не сделать этого?.. Если у него есть определенная причина быть несчастным и грустным, ты скорее обнаружишь ее там.

— Это неплохая идея.

Сказано — сделано. На следующее утро Роз стала секретаршей своего отца, чем очень обрадовала его. С той поры она не переставала наблюдать за ним и старалась помогать ему. Она видела, что он мало спал, несмотря на многочисленные снотворные средства, прописанные ему доктором Арнольдом.

Дрожание рук, нервные судороги лица не прекратились. А ведь у него было все, чтобы быть счастливым: прекрасное положение — без беспокойства за завтрашний день, что было очень важным для здешних мест; ни малейшей заботы о деньгах; жена, на которой он женился по любви и которая никогда не обманывала его надежд; дочь, которую он обожал и которая радовала его; прекрасный дом немного в стороне от Корби, в двух шагах от моря, расположенный между холмов.

Возвращаясь домой, Роз продолжала задавать себе вопросы о заботах отца. Ее мать тоже была в тревоге.

— Как прошел день?

— Насколько возможно, хорошо. Отец казался не слишком нервным. Не более чем обычно. Конечно, я знаю, что он не перестает думать о преступлении. К тому же там была полиция, которая не дала бы забыть об этом. Было уже достаточно тревожно, когда суперинтендант Тентенден один разбирался в этом деле, но теперь, когда там находится инспектор из Скотленд-Ярда, это совершенно ужасно.

Быстрый переход