Кроссовка Слим?

Может быть, это ее Расти кидал в одноглазого пса. Я хотел было подобрать ее, но она выглядела так, будто по ней проехала машина. И неизвестно, что еще с ней произошло за целый день — может, внутрь забрался паук. И, когда я протяну руку, он прыгнет на меня. Кроме того, какой толк Слим от одной кроссовки?

Если Расти и увидел ботинок, он не узнал его или не подал виду. Он продолжал идти как ни в чем ни бывало.

Я ускорил шаг и догнал его.

Прямо перед нами мужчина и женщина готовились предъявить свои билеты проверяющим. Протягивая билеты одетому в черное члену труппы, мужчина слегка повернулся.

Расти толкнул меня локтем, чуть наклонился в мою сторону и прошептал:

— Это же Хирн.

И точно, мужчина перед нами был мистером Хирном, учителем истории из нашей школы. Женщины, что была рядом с ним, я не знал, но предположил, что это его жена. Хотя я не учился у мистера Хирна, я видел его в школе и знал, кто он такой. А он наверняка знал нас.

Все здесь знали всех.

Он нас еще не заметил, но…

То, что мне доведется увидеть кого-то из нашего города, не было для меня удивительным открытием. Это было неизбежно. Но до этого момента эта неизбежность была чем-то отдаленным и теоретическим. Теперь она стала реальностью.

Неизбежной реальностью.

Даже если большинство зрителей приехали, например, из Кларксбурга или Бикстона — со всего округа — все равно вокруг нас найдется масса людей из Грендвилля, которые узнают нас и расскажут всем о том, что видели.

Нам грозят такие неприятности!

Я замер на месте. Но когда я протянул руку, чтобы остановить Расти, он уже отдавал билеты женщине из труппы.

Она была сухощавой и бледной, с прямыми черными волосами до плеч. Как и все другие участники Странствующего Цирка Вампиров, она носила переливающуюся черную рубашку, а вместе с ней — серые кожаные штаны. Ее губы были ярко-красными.

Глядя на Расти, она ухмыльнулась и сказала:

— А ты — большой мальчик.

Он кивнул.

Она провела кончиком пальца по его голой груди, отчего он поежился и глуповато ухмыльнулся в ответ.

— Но, готова поспорить, тебе еще нет восемнадцати.

— Есть, конечно.

Она повернулась ко мне.

— А ты, — по-прежнему ухмыляясь, она покачала головой. — Простите, мальчики, но наше представление только для взрослых.

Слава тебе, господи, подумал я.

Кивнув, я собрался развернуться и пойти прочь.

— Мистер Страйкер нам разрешил, — сказал Расти.

Ее ухмылка пропала. Повернувшись к своему товарищу, проверявшему билеты, она сказала:

— Я сейчас вернусь, — после чего направилась к ларьку, поманив нас за собой: — Идите со мной, мальчики.

Расти двинулся за ней. Я положил руку ему на плечо. Его кожа была горячей и влажной. Он кинул на меня сердитый взгляд через плечо, но не остановился.

Я попытался было заговорить, но у меня неожиданно перехватило дыхание. Наконец я выдавил:

— Нам не обязательно идти на представление. Если это проблема.

Расти бросил на меня убийственный взгляд.

— Если вам разрешил мистер Страйкер, — сказала женщина, — то я не возражаю. Это его правила.

Настала очередь Расти ухмыляться.

Теперь я бросил на него негодующий взгляд. Неужели он не понял, что нас ведут к Страйкеру? Он что, забыл о том, что рассказывала нам Слим? Или его просто не волновало, что этот человек заколол копьем одноглазого пса, подобрал его и засунул в катафалк?

Я посмотрел в сторону припаркованных машин.

Если я попытаюсь убежать, станут ли меня преследовать?

Наверное, нет. Вокруг же столько народа. Но беда в том, что Расти может не побежать следом.

Он действительно хотел посмотреть это представление.