Любящая мать Фраулисса Саволино, рассудительный, внимательный к сыну отец. Юного Ноланца отправили в Неаполь, к дальнему родственнику, содержавшему школу-пансион (как мы сейчас говорим — интернат). Юноша преуспел в учебе. Помимо школьных занятий (по-видимому, не слишком обременительных), он посещал публичные лекции некоторых философов.
Просвещенный монах Теофило де Вайрано в школе преподавал почти все предметы. О нем Бруно сохранил самые теплые воспоминания. (Позже в диалогах Ноланца появится персонаж — Теофил, защищающий учение Коперника и провозглашающий некоторые идеи ноланской «философии рассвета».) У Теофила де Вайрано Бруно брал частные уроки логики. По-видимому, от этого учителя Бруно впервые услышал пересказ коперниковской системы мироздания с солнцем в центре.
Так продолжалось шесть лет. Бруно повзрослел. У него была великолепная память, приводившая в изумление преподавателей. Склонности к ремеслам он не имел.
Неаполь был шумным и пестрым портовым городом со множеством монастырей и увеселительных заведений. Дворяне — преимущественно безродные — всеми средствами добывали титулы графа, князя, маркиза. Пытаясь изображать сановитых особ, они быстро растрачивали свои состояния.
Вокруг этих мотов, как мухи у патоки, вились хитроумные пройдохи, вымогатели, аферисты, воришки, сводники, выпивохи. Этой развеселой братии под стать были многие монахи и монашки.
Они на разные лады выуживали деньги из кошельков горожан: попрошайничали, торговали костями святых, амулетами. В католических храмах хранилась в сосудах кровь некоторых святых, обладавшая свойством закипать. Утверждали даже, что кипение крови святого Вергилия отвращало беду от города. (Правда, Неаполь не раз завоевывали, к посрамлению чудесного амулета.) Короче, шарлатаны в рясах занимались тем же ремеслом, что и заурядные жулики.
Наблюдая бурную жизнь Неаполя, взрослеющий Бруно испытывал двойственное чувство. Его тянуло в этот буйный, веселый, подчас непристойный водоворот событий и страстей. Но какую роль суждено ему играть, какую выбрать маску на этом карнавале? Да и так ли радостны его участники, как хотелось бы им казаться? Страдания обманутых и наказания обманщиков, разорение семей, ужасные болезни, кровавые ссоры, убийства из-за угла…
Стать ученым педантом? Утомлять доверчивых горожан нудными лекциями? Изображать мага и ясновидца, знатока Каббалы? Или алхимика, добывающего в потаенной лаборатории золото с помощью философского камня? Или учительствовать, так и не доучившись? Учить простаков тому, чему не выучился сам?
Все это было ему не по душе.
Бруно имел возможность поступить в университет, существовавший в Неаполе еще в XIII веке. Почему он этого не сделал? Возможно, не хотел обременять своих престарелых родителей, живших небогато. Или другая причина: полная неопределенность занятий после университетского учения. Или еще одна: образ жизни студенчества отличался безалаберностью, поисками приключений (а то и пропитания), драками (а то и поножовщиной), проказами, легко переходящими в преступления.
Бруно подобные подвиги не прельщали. Он стал послушником монастыря св. Доминика, принадлежавшего ордену доминиканцев.
Монахи-труженики были заняты своими богоугодными делами: земледелием, скотоводством, ремеслами, учебой. А монахи-трутни, не стиснутые пределами монастырских стен или монастырских земельных угодий, разбредались по всему свету, проповедуя и шпионя. Это было папское воинство, рассеянное повсюду, а потому как бы невидимое и неуловимое.
И вновь — парадокс, перевертыш, подмена. Нищенствующие ордена, особенно доминиканский, очень быстро обзавелись колоссальными богатствами! Нищенствующие богачи — так можно было бы назвать представителей этих орденов. Конечно, рядовые, «низовые» монахи нередко бедствовали и существовали на гроши, на скудные подаяния. Зато к правителям ордена поступали — и почти непрерывным потоком — щедрые пожертвования феодалов, богатых горожан, императоров и королей, а также масс верующих. |